Доклады о высадившихся абордажных командах сыпались не прекращаясь, враги не жалели сил и всё, что могли подтянуть к нашему кораблю, тащили не раздумывая. Два тяжёлых крейсера, присланных флотом, отлично держали крупные корабли насекомоподобных на расстоянии, но этот класс не был создан, чтобы бороться с многочисленной мелочью, кроме той, которая подлетала совсем близко. Большая часть малых человеческих кораблей была далеко, обеспечивая поддержку основным силам, и многочисленные десантные боты с богомолами и пауками проскакивали через прикрытие крейсеров, и прилипали к обшивке «Топора палача» постоянно. Оповещения о потере отсеков сыпались сплошным потоком, а линкор превращался в груду металла. Уничтожить корабль такого класса одним или даже десятью попаданиями самых мощных зарядов было невозможно, и единственный способ, доступный врагу – сделать это изнутри. Кстати, подобное относилось как к кораблям человечества, так и нелюдей. Наши штурмовые группы разрывались, мечась от одного края корабля до другого, а в основной командной рубке шёл постоянный бой.

В коммуникаторе я услышал теряющийся в помехах через разрушенные ретрансляторы корабля голос своего товарища, а ныне командующего «Топором палача». Я с ним прожил всё детство, прошёл учебку и пошёл в техники, а он в штурмовики, чтобы через много лет снова встретиться на одном корабле.

– Илли, у нас ещё четыре десанта богомолов. Наш корабль уже не боевая единица, а груда летающего металла, а это уже твоя специализация – оживлять мёртвое железо. Я знаю, ты обязательно справишься – ты лучший из тех, кто может это сделать. Это приказ. Я так хочу. Прощай, друг.

Корабль сильно дёрнуло, на коммуникаторе появилось сообщение о полной потере капитанской рубки, а затем о сработавший системе самоуничтожения. На тактическом мониторе высветилась надпись, что я назначен непилот-капитаном несущего линкора-призрака «Топор палача».

Они подорвали себя вместе с несколькими сотнями ударных богомолов. Это было правильное решение – унести с собой самых сильных штурмовиков нелюдей.

Отчёт об общем состоянии корабля можно было не смотреть. Ещё до потери капитанской рубки линкор по всем законам технического обслуживания был мертвецом, и только упрямство Новых людей вселяло в эту груду железа жизнь. Мы всегда так делали. То, что пауки бросали, для человека было боевой единицей, пока на корабле оставался хотя бы один живой.

Я непилот-капитан линкора-призрака! Сразу вспомнил: «Боец, помни! Всех, кого ты возьмёшь в плен, придётся кормить твоей семье, которая работает в тылу». Эту фразу впервые произнёс мой тёзка – герой ещё самой первой войны с нелюдями, один из командиров штурмовых ботов. Новые люди только-только осваивали систему принудительной стыковки, а его подразделения были на редкость удачливыми и результативными. Они убивали нелюдей в разы больше, чем кто-либо до этого.

Потеряв в бою руку и ногу на противоположных краях тела, когда ещё не было системы регенерации, товарищ Илли не смог воевать, зато стал учить. Прошедшие его школу бойцы убивали врага намного чаще своих товарищей и погибали в разы реже, а его методика волной распространилась по всем учебным центрам и боевым лагерям, где готовили штурмовиков. Как-то на одном большом праздновании, посвящённом выпуску очередных бойцов, именно с этих слов в прямом эфире Илли начал свою речь на десятки звёздных систем и тысячи боевых кораблей. С тех пор двери жилых модулей, фотографии девчонок, наших боевых подруг, которые с удовольствием позировали для нас в красивой одежде или без неё, открытки из дома, боевое оружие от самых маломощных разгонников до торпед, способных в одно попадание сжечь матку улья, украшала эта фраза.