«Тихо в лесу, только не спит барсук, яйца свои он повесил на сук и тихо танцует вокруг». Почему-то на ум пришла коверканная песенка из детства. Возможно, потому что, я был не только злой, но и весёлый. Сучьи охотники, решили меня достать!? Ох не лёгок их хлеб, ох не прост! Нет у меня боевых умений, даже стреляю посредственно, но из того, что есть, выжму всё до капли, а вас изничтожу! Довели!

Метрах в десяти справа, шевельнулся куст. Я замер. Появилась винтовка, только затем коротко стриженная голова. Небольшой рост, широкие скулы, глаза настолько узкие, что не понятно, куда он смотрит.

Монгол что ли?

Он словно мои мысли услышал. Винтовка дёрнулась и теперь смотрела на меня, как и хозяин похоже?

Не так быстро, друг!

Я решил не менять тактику, прыгнул к нему за спину, быстрое движение ножом, но в последнюю секунду, монгол, дернулся вперёд, одновременно разворачиваясь. Нож, лишь чиркнул по немытой шее, оставив бордовую царапину. Но мне уже было не до разбора ошибок, за спиной хрустнуло и возникло неприятное, свербящее затылок чувство. Повернувшись наполовину, я успел заметить, летящий в лицо приклад. Разжимаю левую руку, прыжок на исходную.

ТАДАХ…

В кустах захлопали крылья, и довольно крупная птица, устремилась в небо.

– Суукаа… – услышал я, через несколько секунд.

– Не ори урод! – судя по страдальческому голосу второго, граната зацепила обоих.

– Жила! Он меня достал…кишки горят!

– Да заткнись, ты! Итак, нашумели!

Второй кстати, вовсе не шептал, кричал не хуже напарника. Контузия, или шок!

– ААА м…я! – раненный голосил на всю округу.

Что-то приглушённо бухнуло, однозначно выстрел. Я присел под дерево, озираясь глазами и даром, но ничего не просвистело и не выбило кору из дерева, лишь раненный перестал вопить.

Радикально, однако! Просто взял и завалил своего…

Уррх…

Но поздно, хищник уже тут!

Захрустело, затоптало и заголосило, сразу в несколько глоток. Автоматная очередь, ещё одна, а затем, вопль, полный отчаянья и боли.

«Заражённых слишком много, похоже на стаю», – подумал я, прислушиваясь к хрусту раздираемой плоти.

Плохо, в мои планы, входило пообщаться с крестником, иначе зачем сохранять ему жизнь?

Урр…

В нескольких метрах, между деревьями, проскользнул матёрый бегун, затем ещё двое и похоже, они были не последними. Затрещали ветки с другой стороны.

Становится многолюдно! Извини Апостол, или Крестоносец, если тебя не сожрут, то поговорим потом. Я почему-то был уверен, что он не отстанет.

***

– Ай-я-яй, брат Крестоносец! Работаешь на два фронта!?

Возникшая из ниоткуда фигура в балахоне, источала ауру безразличия. Иммунный, глядя на неё, перестаёт испытывать негативные эмоции, а заражённые, не видят в ней источник пищи и не воспринимают, как конкурента. Проще говоря, владелец этого редчайшего пассивного дара, чувствует себя вольготно в любом обществе. Отец Дионисий, коим не переставал считать себя Крестоносец, знал человека в балахоне, с первого дня пребывания в этом проклятом мире. Брат Сервий, был его крёстным.

– Я работаю только на себя, – выдавил Отец Дионисий.

Страшная рана на ноге, перестала кровоточить, но доставляла массу неудобств. Помимо жуткой боли, бывший священник, потерял способность быстро передвигаться. Потому и полз теперь к спасительному оврагу, одновременно общаясь с крёстным.

– О, да! То мне ведомо, – невозмутимо подтвердил Сервий. – Но это не помешало тебе связаться с институтскими!

– Они далеко продвинулись в изучении паразита, – священник, наконец дополз до убежища, кувыркнувшись вниз, он умудрился не закричать от боли.

Брат Сервий не помогал и не мешал, наблюдая за действиями крестника, он следовал за ним.