По словам Лики, база внешников находится в четырёхстах километрах от стаба Сосновый. Для грузового экраноплана или, как их здесь называют, вертолёта не расстояние, но внешники именно по земле тащат сюда караван с оружием в обмен на… что? Здесь пока пробел, но недостаток информации – это не страшно. Будет день, будет и пища, но не это главное.

Главное то, что пропавший караван начнут искать уже сегодня, а обнаружив, примутся прочёсывать ближайшую территорию и наткнутся на заимку. Жаль избушку, очень жаль. Придётся сжечь, а так любимых гурманом Тигром реликтовых рыбок выпустить на волю.

Наткнутся муры на пепелище, вызовут внешников, прочешут округу с воздуха и, обнаружив грузовики, придут к таким же выводам, что и Платон.

А какой Платон сделал вывод? То, что база стронгов напавших на караван внешников находится где-то недалеко от места нападения, и Лика о местонахождении этой базы прекрасно знает. Потому что находится она в каком-то редко перезагружающемся лесном кластере и при этом достаточно большом, чтобы разместить в нём ангар для трёх шеститонных грузовиков и трёх больших военных внедорожников.

Было ещё несколько нестыковок, сути которых Платон пока не понимал, а когда ты чего-то не понимаешь, то легко можешь оказаться на месте проигравших. Поэтому имперский егерь, прикинув первичные половые признаки к осязательному органу, принялся наводить порядок на загаженном пятаке, где хозяева этого мира слегка перекусили телами хозяев других миров.

Возвращался домой Платон, взяв сильного кругаля и крайне осторожно, но вокруг избушки всё оставалось пока тихо. Егерь проверил округу сканерами, но кроме Шуши, мгновенно почуявшей Платона и шлявшегося с хозяином мужа, и выскочившей из дома на улицу, никого на ближайших к заимке подступах не обнаружил.

Первым делом к девушке, так и плавающей в своих наркотически-сонных грёзах. Смена капельной системы с добавлением очередной дозы снотворного – рано Лике пока просыпаться. Очередная порция наркоты-спека, теперь с добавлением внутривенного живца (Платон ещё вчера узнал о возможности такого его приёма). И судорожные сборы всего, чего надо и не сильно надо, в Убежище.

В принципе, там есть всё, но повседневные продукты из кладовки и личные вещи надо забрать, а главное, разобрать и загрузить дедовскую самогонную систему – если уж становиться пассивным алкоголиком, то хоть хлебать качественную настойку, а не непонятно какую и кем произведённую бурду.

За это время остальные три экраноплана, повинуясь заложенной в компьютерные блоки программе, переместились на лужайку у дома, и осталось только разблокировать ворота Убежища и загнать машины в ангар. Разгружать их Платон будет потом.

Очистить от груза пришлось только личный экраноплан – на руках незнакомку и немногочисленные вещи, которые егерь забирал из избушки, не утащить. Убежище находилось хоть и недалеко, но не рядом – в недалёком отсюда овраге, по его дну весело бежит упомянутый ранее небольшой ручеёк. Дед был мужиком практичным и крайне умным: и о постоянном источнике свежей воды подумал, и о выходе на рыбное озеро (даром, что ли, зарыблял его остаток своей жизни?), и о лодках, стоящих у запасного выхода из Убежища.

Словом, работы у Платона было за гланды, и управился он только глубоко за полночь. Работал с оглядкой, периодически поднимая на полукилометровую высоту радиоуправляемый зонд, но пока никаких летательных аппаратов стационарный «Глаз» не обнаружил. В пятидесяти с копейками километрах поднимался столб дыма и уже к вечеру появился неясный шум двигателей – вот и всё, что произошло за остаток дня в округе.