Африка, которую они увидели, привела их в ужас. Мухи, миллионы мух, теснота, скудное и однообразное питание и нехватка воды осточертели войскам больше, чем непрестанный лай орудий Тобрука.

Роммель считал австралийцев, которые сидели в окопах напротив нас, «самыми лучшими солдатами в мире за их хладнокровную способность ночь за ночью совершать разведывательные вылазки».

Я помню случай, когда наш пулеметчик открыл огонь по окопам австралийцев, расположенным как раз напротив нас. Наши солдаты в изумлении уставились на австралийца, спокойно сидевшего на бруствере и махавшего нам широкополой шляпой, не обращая никакого внимания на рой пулеметных пуль, свистящих вокруг него.

Мы поражались их сверхъестественной способности бесшумно проникать на наши передовые линии, пока однажды ночью не захватили в плен разведгруппу и не обнаружили, что у австралийцев на ногах патрульные ботинки – специально предназначенная для пустыни обувь с толстенной резиновой подошвой.

Роммель пришел к выводу, что Тобрук – крепкий орешек. Если с ходу его взять нельзя, то что же делать? Он был готов сосредоточить и усилить свои позиции осады, но немецких войск у него было мало, и большинство войск в осаждающем гарнизоне составляли в основном итальянцы. Тогда он решил познакомиться с соллумским фронтом и посмотреть на «землю обетованную» через колючую проволоку на границе.

Как раз в это время прибыл Рыцарский крест для фон Вегмара, героя сражений у Бардии и Соллума, и Роммель объявил, что лично вручит ему награду.

Это была уважительная причина для поездки на восток. Мы покинули Белый дом 19 апреля; впереди внушительной колонны шла моя машина и роммелевский «мамонт». Нас сопровождал грузовик связистов для поддержания связи с Главным штабом. Рота пропаганды тоже была представлена в колонне: с нами ехал мой старый приятель военный корреспондент фон Эзебек и его коллега по имени Эртл, тот самый Эртл, который снял знаменитый фильм о мысе Горн «Робинзон». Он был также выдающимся альпинистом, которому экспедиция на гору Эверест обязана своей славой, типичный «покоритель горных вершин», у которого была с собой кинокамера и который получал от Берндта инструкции, как сделать Роммелю паблисити.

Окутанные клубами пыли, мы обогнули Тобрук. Глаза жгло, на зубах скрипел песок, а лицо, волосы и одежду покрыл светло-коричневый камуфляж из пыли, сделав нас неузнаваемыми. Когда мы пересекали дорогу, ведущую из Тобрука в Эль-Адем, одна из машин заехала на территорию, усеянную небольшими минами – опасными маленькими противопехотными минами-ловушками, сброшенными с самолетов противника, которые мы вскоре научились распознавать. Обстрелянные всего лишь несколькими залпами тобрукской артиллерии, мы благополучно добрались до Виа-Балбия и помчались по ней с такой скоростью, что прибыли в Бардию раньше, чем предполагали.

Роммель тепло поздравил фон Вегмара и под жужжание кинокамеры украсил его шею Рыцарским крестом.

Теперь Роммель был в своей стихии. Он попросил фон Вегмара повторить все фазы и этапы боя за кучу камней, именуемую форт Капуццо. Он осмотрел защитные сооружения из колючей проволоки, тянувшиеся вдоль ливийско-египетской границы. Роммель долго рассматривал в бинокль бронированные разведмашины Уэйвела, которые можно было различить вдали. Несомненно, их бинокли тоже были направлены на нас. Его как мальчишку забавляли итальянские береговые орудия. Неустанно он заползал на каждую позицию, в каждый окоп и соединительный ход. Он заметил, что итальянцы построили их по образцу тех, что окружали Тобрук.

К концу дня все, кроме Роммеля, смертельно устали. Он заставлял себя и других постоянно двигаться, делая все быстро, но тщательно.