Начальник штаба изложил обстановку со своей точки зрения. Элерт слушал его, нервно постукивая пальцами по столу, наконец вставил слово:

– По моему мнению, господин подполковник, необходимо стремительным рывком обойти Мекили и прорваться к Тобруку прежде, чем противник успеет там закрепиться. Танковой дивизии был дан приказ совершить бросок к Мекили. Прошу вас в отсутствие генерала изменить приказ и направить удар на Тобрук, а не на Мекили.

Фон дем Борн согласился и повесил трубку.

Элерт повернулся и посмотрел не меня отрешенным взглядом. Но вот в его глазах появилось сосредоточенное выражение, как будто он наконец узнал, кто сидит перед ним. Вернувшись к действительности, он сказал:

– Полагаю, вы слышали наш разговор… Берите машину – нет, лучше самолет! – и отправляйтесь в Мекили. Каждой колонне передавайте новый приказ: «Всем колоннам прорываться прямо на Тобрук».

До этого утра я никогда не слыхал о Мекили. «Берите самолет» прозвучало так же обыденно, как и «скушайте яйцо».

– Каким самолетом я могу воспользоваться, господин майор? – Я уже собирался попросить хорошую карту, но вовремя отказался от этой идеи.

Общая карта театра военных действий. Территории, изображенные на отдельных картах

Лицо Элерта побагровело, а глаза чуть не вылезли из орбит.

– За кого вы, черт возьми, меня принимаете? – взревел он. – За няньку, которая должна менять вам пеленки?

– Нет, господин майор, – запинаясь, произнес я, козырнул и поспешил удалиться из командного фургона.

Как только я закрыл за собой дверь, Элерт вновь открыл ее и крикнул мне вдогонку:

– Возьмите генеральский «шторх»!

Если до этого момента я недооценивал важность и срочность отданных мне приказаний, то понял это, когда мне велели воспользоваться генеральским личным и наиболее важным транспортным средством.

Я нашел пилота Роммеля, унтер-офицера. Сначала он не мог поверить, что какой-то лейтенантишка получил право распоряжаться генеральским самолетом, а когда убедился, что я нахожусь в здравом уме, то заявил, что только ненормальный собирается лететь в песчаную бурю. Возможно, он был прав. Но в этот момент наша беседа была прервана. Сквозь облака пыли мы увидели и услышали невдалеке разрывы вражеских бомб. За воем бури мы услышали приближение машин Королевских ВВС.

Это, похоже, убедило унтер-офицера, что лететь можно и безопаснее быть в воздухе, чем рядом со штаб-квартирой. Он достал небольшую карту, на которой мы не без труда нашли Мекили, и полез в кабину. Из-за жары я был одет в рубашку с короткими рукавами – так и отправился на фронт на генеральском самолете, не положив в карман даже бритву или зубную щетку.

Пилоту Роммеля с трудом удалось набрать высоту. После нескольких кругов я с облегчением заметил, что мы постепенно поднимаемся. Иногда в облаках пыли появлялись просветы, и я успевал заметить движущиеся колонны. Я мысленно повторял про себя приказ: «Обойти Мекили и прямым ходом двигаться на Тобрук». Я восхищался начальником штаба, проявившим инициативу и не побоявшимся без ведома Роммеля изменить план операции такого большого масштаба.

Я продолжал надеяться, что буря утихнет, но мы летели уже три четверти часа, а непогода, похоже, только усиливалась. Унтер-офицер едва справлялся с управлением своим крохотным самолетиком. Сильный ветер мотал его из стороны в сторону, словно воздушного змея на веревочке.

Я прокричал пилоту:

– Мы должны долететь до пункта назначения – вы понимаете, как это важно!

– Вполне, господин лейтенант, – подтвердил он. – Но что невозможно, то невозможно.

И словно в подтверждение его слов нас подбросило вертикально вверх, затем самолет резко провалился вниз – казалось, гибель неминуема. Но пилоту удалось выровнять машину.