Может, и к лучшему, что ехали фактически порознь, друг за другом. К вечеру первого дня я была способна разве что рычать, лаять и художественно рассказывать матом, как прекрасен апрельский пейзаж за окном. Даже бесстрашная Раиса забилась в угол сиденья и старалась не отсвечивать.

– Тихого вечера, – пожелал секретарь и дернул следом за хозяином.

– Ужин через час! – крикнул им вдогонку Тобольд и снова широко улыбнулся, когда обратился ко мне: – Хозяйка, приготовил праздничное рагу! Клянусь, ты никогда такого не едала.

На что дворецкий подавился и деликатно кашлянул в кулак. Подозреваю, что праздничное рагу он уже видел у себя в тарелке, пробовал на вкус и поперхнулся не набежавшей слюной, а воздухом.

– Хотите отдохнуть с дороги? – прогудел он в мою сторону. – Или же посмотрите замок?

– В карете отдохнули, – отозвалась я и бодренько развела руками. – Давайте, уважаемый Вернон, разомнемся!

Со стороны Рокнест, стоящий на каменном уступе над тихим озером, вызывал искренний восторг. Замок словно сошел с картинки из журнала о путешествиях: серые башни стремились к синему небу, к арочному въезду тянулся каменный мост, перекинутый над глубокой расщелиной, а само бескрайнее небо отражалось в спокойной озерной глади. И окрестности утопали в неземной тишине. Даже не в тишине – в безмолвии, глубоком и несокрушимом. В нем грохот экипажей, казалось, разносился на многие километры… Внутри мой новый дом неожиданно оказался похож на расписной пряник.

С важным видом опытного экскурсовода, способного дать любую справку о замке, от момента закладки первого камня до минуты, когда пролетела последняя голодная моль, Вернон водил нас по разноцветным комнатам. Синяя просторная гостиная, красная столовая с длинным полированным столом, бежевая музыкальная зала без единого инструмента, но с цветной козеткой.

Пыль на всех поверхностях и в углах лежала вековая. Не то чтобы я приглядывалась, просто в носу засвербело.

– Когда в замке в последний раз… – Не удержавшись, я звонко чихнула.

– Делали ремонт? – невозмутимо уточнил Вернон. – Два года назад третья супруга господина Мейна раскурочила… отремонтировала общие комнаты и женскую половину. Хотите продолжить славную традицию?

– Нет, благодарю. – Без преувеличений я вздрогнула, вспомнив беспрерывный ремонт в купленной квартире: мешки с цементом, поездки на рынок стройматериалов в выходные и прочие внезапные развлечения. – Еще одного ремонта я не вывезу. Хотела узнать, когда здесь последний раз убирались.

Дворецкий, черт побери, задумался! Даже на лбу собралась гармошка. Чуть не сказала, что правило «чисто не там, где убирают, а там, где не сорят» в замке давно перестало действовать. Странно, как они всем квартетом не хлюпают носом. Адаптировались, что ли?

– В прошлом году? – протянул он. – Точно! При четвертой госпоже Мейн.

– Заметно, – многозначительно посмотрела я на затоптанный ковер под ногами.

Напрочь проигнорировав намек на некоторую запущенность, Вернон указал на арку:

– Мужская половина.

– Показывайте, – скомандовала я.

– Зачем? – не понял он.

– Для эстетического удовольствия, – хмыкнула я.

Экскурсия по владениям моего мрачного мужа больше походила на инструктаж для спелеологов-любителей. Нас с Раисой, едва не обмирающей от страха, провели по широкому мрачному коридору с наглухо закрытыми дверьми.

– Здесь кладовая, – махнул рукой Вернон. – Хранятся черные артефакты. Заперта на замок. Не вскрывать ради собственной безопасности! Здесь гостиная…

И так дальше по списку комнат, куда ни в коем случае нельзя совать нос, если очень дорога жизнь. Со слов дворецкого мужская половина была нашпигована черными артефактами, темной магией и черт знает чем еще, отчего запросто могли отсохнуть руки, выпасть волосы и открыться дорога на тот свет.