Подошли к обновленному рыбацкому причалу и завели швартовы мы очень быстро. В этот момент поднялся сильный ветер, похолодало, и морось перешла в сильный дождь. Хотелось быстрее поесть – и в койку. Мы только зашли в лодку и сняли непромы, тут стук в борт. Боцман выглянул наружу.

– Кэп, там тебя…

– Что еще случилось? – вышел на палубу.

На причале стояли две женщины с ружьями в руках.

– Здесь стоять нельзя. Это частный причал. Немедленно покиньте залив.

– Ну, вода-то у нас еще не продается, так что залив я могу не покидать точно.

– Не хорохорьтесь. Сами знаете, в заливе стоять опасно, очень мелко, уходите, пока неприятностей не нажили.

– Вы извините нас, мы не знали, что это все теперь частное владение. Я пятнадцать лет сюда хожу. Здесь раньше рыбаки жили. Бригада рыбаков.

– Это раньше рыбаки, а теперь здесь частный клуб охотников и рыбаков.

– Понятно, то-то я смотрю причал восстановили и удлинили, все по уму сделано… Не гоните нас. Погода портится, шторм начинается, укрытий на этом берегу до Петрозаводска нет, а у меня на борту больной. Темнеет. Негоже яхту в ночь и бурю выгонять, ведь есть писанные, а есть и не писанные правила – людские, и традиции.

– Знаем мы вас. Напьетесь и стрелять начнете.

– Да что вы, не смотрите на размер яхты, нас всего-то двое, да и не пьем мы совсем. Я вам документы сейчас покажу. Боцман! Дай мою сумку с судовыми документами. Вот, смотрите. Есть судовой журнал, в нем можно отметку сделать, что мы зашли, паспорта, документы на лодку, дипломы.

Шлюзовая лестница

– Ну ладно, стойте до утра и на берег чтоб не сходили! Вода у вас есть?

– Да, вода есть, сходить на причал не будем, договорились.

– Всё улажено, Боцман, мы остаёмся, давай жрать, пожалуйста, – спустившись с палубы в каюту, порадовал я команду.

Тогда мы еще были в состоянии есть наши сосиски непонятного содержания – в смысле, здоровья хватало, и на яхте у нас холодильник, в котором запас подобной снеди. Рис с сосисками и горошком да чай. Никаких вечерних посиделок, по каютам.

Теперь можно было спокойно лежать в носовой каюте и через стекло люка смотреть в небо на пролетающие тучи и облака – на вечных небесных странников. Жаль, что они не почтальоны и не могут передать привет близким. Они как бутылки в Океане, но только несут не записки, а наши мысли. И это хорошо, ведь наши слова могут услышать и прочитать бесы, а мысли – только ангелы.

Яхтсмены, которые уходили из центральной России на Онегу или Ладогу, за тысячи километров считали каждый день своего отпуска, шли круглосуточно, чтобы быстрее сюда попасть. И мне было немного жаль, что приходится отстаиваться у этого причала и не иметь возможности сойти на берег, но уж больно сильно похолодало, штормит и дождь не прекращается.

– Стоим уже второй день, похоже, и завтра стоять будем

Но Боцман в хорошем настроении:

– Все, что не делается, все к лучшему. Главное, что мы на яхте, а значит, отпуск не пропал.

Боцман у меня очень позитивен. Что бы ни случилось, он говорит: «Ну и прекрасненько».

– А ты заметил, какие решительные женщины?

– Да, Кэп, свое охраняют. Скоро здесь база отдыха будет, можно будет заходить. Наверное, баня будет, ресторанчик, все лучше, чем рыбаки.

– Что лучше, а что хуже, неизвестно – настоящую цену всему мы узнаем в старости! Здесь всё будет платное, слышал же – Клуб для рыбаков и охотников. Думаю, что со всеми атрибутами будет клуб. Сейчас время такое – еще есть возможность что-то прибрать к рукам, а потом только передел будет.

Пока я заполнял СЖ, рассматривал показания метеостанции и наблюдал за движением облаков, Боцман-кок, занимаясь обедом, философствовал и очень скоро сформулировал закон относительности по Коку: