– Вину свою я признаю, от содеянного не отказываюсь, но…

– Не торопись возражать, Геракл. Сначала выслушай. В нижних комнатах сейчас ожидают двое послов от Эргина. Они требуют выдать юношу в львиной шкуре. В противном случае Эргин угрожает нам очень скорой войной. Положение нашего города тебе известно. Подвергать людей опасности я не имею права и потому, лучшим выходом я считал бы выдать тебя минийцу. Но все же справедливость требует выслушать и виновную сторону. Что можешь сказать в свою защиту?

– В свою защиту сказать мне нечего, Креонт. Я сделал то, что сделал. И сделал я это движимый ненавистью к людям, поносящим мой родной город. Хотя по здравом рассуждении я понимаю, что поставил под угрозу его благополучие. Ты можешь меня, выдать, Креонт. Но…

Геракл остановил в свою речь. Он еще раз прокручивал в голове созревший у него план ведения войны с Орхоменом, вспоминал виды, увиденные им с отрогов Геликона и из колесницы Афины. Не в последнюю очередь молитвенно призывал он себе и городу на защиту и щит богини.

– Так что же ты хотел сказать, Геракл? – прервал его Креонт.

– Я хочу сказать, о царь, что прошу не выдавать меня, – продолжил Геракл, глядя ему прямо в глаза, – потому что я знаю, как нам справиться с Орхоменом.

Геракл оглядел в этот момент всех присутствующих. Лицо мудрого, хотя временами и своенравного Креонта выказывало лишь небольшое смущение. У Тиресия были лишь слегка насуплены его седые и густые брови. Он сомневался в том, правильно ли расслышал слова Геракла. Амфитрион смотрел на сына с нескрываемой тревогой, ибо считал его все еще ребенком, едва ли способным всерьез носить оружие. Наконец, Лаодамант. У него у единственного были на лице искренние восторг и надежда: снова и снова убеждался он в том, с каким прекрасным другом свела его судьба.

– И как же? – испытующе и грозно прозвучал в тишине вопрос Креонта.

Геракл стал излагать свой план. Это вызвало между ним и царем настоящую склоку. Креонт ругал юношу последними словами, говорил на разный лад одно и то же, что он-де еще молокосос и ничего не смыслит, но Геракл, соглашаясь со всем, просил только дать ему говорить и мало-помалу продвигался в изложении. Впрочем, Креонт был действительно мудр, и, почуяв в рассказе Геракла здравое зерно, он немедленно превратил склоку в испытание на стойкость. Он припомнил Гераклу так же и старое, когда тот старался защитить сына Гемона и Антигоны, но юный герой не поддался.

– Ну хорошо, Геракл, я тебя понял. Амфитрион! – неожиданно обратился царь к главному военначальнику. – Сколько нам для этого нужно людей?

Амфитрион вздрогнул. Он заслушался спором сына с Креонтом.

– Навскидку… тысячи полторы лучников, по триста тяжело– и легковооруженных ну и где-то сотня-две конницы. Этого должно быть достаточно против того, чем располагает Эргин.

– И еще, Креонт, мне нужен твой стражник Промах и отряд человек из пятнадцати ликерийских рыбаков, – добавил Геракл. – Без них все напрасно.

– Я понимаю, – ответил Креонт. – А зачем тебе Промах?

– Так ведь он родом с Ликерии и, насколько я смог его узнать, отличный воин.

– Ладно, Геракл, считай, что Промах и рыбаки у тебя уже есть. Как у нас обстоит дело с людьми, Амфитрион? Мне думается, для тех количеств, что ты назвал, проблем быть не должно.

– Да, Креонт, ты прав, – ответил Амфитрион. – Главная трудность, которую я вижу, – это оружие.

– Будет время, будет и оружие. Так что давай со временем сначала разберемся. Сколько Эргину нужно на сборы?

Глаза Лаодаманта зажглись с новой силой после этого вопроса Креонта. Только теперь он понял, что царь всерьез настроен воевать.