– Вы попали под ливень? – спросила я, а сама почувствовала себя полной дурой. Человек, пришедший с улицы, где лил дождь, стоявший передо мной в промокшей до нитки одежде, что еще с ним могло произойти?

– Попал, – усмехнулся Андрей Иванович, – Думал выпить горячего чаю. Сделаешь?

Я кивнула и метнулась к чайнику. Сделала вид, что готовлю чай, а сама слышала, как мой свекор снимает с себя одежду. Обернуться и увидеть его без рубашки и джинсов было равносильно удару под дых.

Но я осмелилась, потому что страх перед неизвестностью, пожиравший меня целый день и не дававший покоя, вымотал меня настолько, что я была готова к яростной борьбе с ним.

Андрей Иванович сидел на стуле, без рубашки, но с намотанным на бедрах полотенцем. От вида его не полностью обнаженного тела мне стало несколько легче.

Я налила свекру чай, поставила дымящийся напиток перед ним, присела поодаль от мужчины и посмотрела на его мокрые седые волосы. Даже в этом виде, с намокшими волосами и посиневшими от холода губами, Андрей Иванович выглядел великолепно. Как и любой другой качественный мужчина, который любил нравиться женщинам. Я на несколько секунд залюбовалась красивым мужским торсом, а потом испуганно отвернулась.

– Ты чуть не съела меня взглядом, – в голосе свекра послышался уже знакомый мне сарказм. Ну сколько же можно надо мной издеваться? Сколько можно за человека меня не считать?

– Извините, просто засмотрелась.

– Кирилл спит? – Андрей Иванович сменил тему, и мне стало несколько легче.

– Да, спит. У нас с ним все хорошо.

Я врала, но мне хотелось, чтобы тема моих семейных сложностей с мужем больше не поднималась в моих разговорах со свекром. Я устала оправдываться и что-то объяснять.

– А днем ты угрожала мне разводом, – сказал Андрей Иванович и отпил чай, – Странная ты девка, Саша. Странная, но очень полезная.

И снова мой свекор рассуждал обо мне так, словно я была каким-то предметом. Полезная, доступная, качественная – так обычно говорят о товаре, собираясь купить себе стиральную машинку или утюг. Я была человеком, я хотела быть привлекательной женщиной, но в свои почти тридцать все равно выглядела предметом, которым было выгодно пользоваться.

– Я не лекарство, чтобы быть полезной, – я попыталась реабилитироваться в глазах свекра, чтобы он перестал видеть во мне не человека и не женщину, а непонятное существо, приносящее пользу его сыну.

– Ты лучше, чем лекарство, – усмехнулся Андрей Иванович, а потом протянул руку и накрыл своей огромной ладонью кисть моей руки, лежавшую на столе.

Первым моим желанием было отодвинуться от мужчины, вырвать свою руку из его ладони, продемонстрировав самостоятельность и полноценность, независимую от прихотей окружавших меня мужчин. А потом я ощутила такой покой и умиротворение, сидя рядом с отцом моего мужа, что мне не то, что руку не хотелось отодвигать, вообще не было никакого желания шевелиться.

Большим пальцем руки Андрей Иванович водил по коже моей руки, а по моему телу проскальзывали разряды тока от каждого самого минимального движения его руки. Я не хотела, чтобы этот вечер заканчивался, я не хотела, чтобы наступало утро, тогда в мою жизнь снова ворвется быт, муж и связанные с мужем и бытом банальности.

Я хотела было открыть рот и сказать вслух о том, как мне было хорошо, но потом я передумала. Пусть все идет так, как шло, я больше не буду сопротивляться течению, которое все равно унесет меня в ту сторону, куда я должна была унестись.

Я не смотрела в лицо Андрею Ивановичу, я даже вздохнуть боялась. Так мы и сидели в кухне, держась за руки, и молчали. Я сама не поняла, в какой момент он ушел, оставив меня сидеть и думать о прошлом и будущем. Первое было невозможно вернуть и исправить, другое невозможно предугадать и подстроить под свои нужды. Надо было жить сегодняшним днем, а в нем оставался поцелуй моего свекра, интимность наших посиделок и тайна, связывавшая нас обоих.