Услышав последние слова Сверчука о поручительстве и залоге, паренек встрепенулся. Он даже и не думал, что в такой ситуации есть возможность вернуться домой. Но, заметив реакцию подзащитного, Николай Владимирович предупредил:

– Если откровенно, на это особо рассчитывать не стоит. Сам понимаешь, преступление тяжелое. Так что, скорее всего, суд таки вынесет решение о содержании под стражей. После этого тебя переведут в СИЗО[2]. Но как твой адвокат я смогу навещать тебя столько, сколько будет нужно. Все понял?

Антон кивнул.

– Теперь скажи, только честно: тебя бил кто-то из милиционеров? Откуда ссадины на твоей щеке?

– Бил только дядя, который первым поздоровался с вами за руку. Тот, который в очках и синем пиджаке.

– Вот это дела! Теперь понятно, почему они все как на пружинах. Выходит, руки распускал сам прокурор города! Сильно бил? Куда?

– В грудь, по почкам, по лицу немного. Пугали, кричали…

– Ты признался в убийстве именно после такой «подготовки»? Даже не знаю, как в этой ситуации лучше действовать. Однозначно ты имеешь право подать жалобу, и я помогу ее составить. Ну, пора уже нам закругляться. Помни: ты отказываешься давать показания.

Пока длился разговор, Антон жадно смолотил два бутерброда, которые нашлись в адвокатском портфеле. Жена Сверчука предусмотрительно положила их еще сутра, когда поняла, что муж не успевает позавтракать, торопясь в офис. За весь день съесть их так и не нашлось возможности, а именно сейчас они оказались очень кстати.

Адвокат Сверчук открыл дверь и пригласил войти следователя.

Сергей Степанович Монец держался надменно и был уверен в себе. Он отличался среди других следователей не только своим дерзким поведением, но и внешним видом. Дорогой костюм, модная обувь, аккуратная прическа и ухоженные руки – стильный образ с обложки гламурного журнала. Плюс многолетний опыт и профессионализм – Сергей Степанович всегда был на ступень выше своих коллег. Он просто «давил» своим авторитетом и не привык, чтобы кто-то ему перечил.

Достав из сейфа дело и удобно усевшись в мягком кресле, следователь принялся за допрос подозреваемого.

– Пока вы не начали, нельзя ли моему подзащитному снять, или хотя бы перецепить наручники на другую руку, или немного ослабить их? – спросил адвокат.

– Фамилия, имя, отчество, – сухо произнес следователь, будто не услышав слов адвоката.

«Вот и первая месть, – констатировал мысленно Сверчук. – Пацан-то чем провинился? Хочешь отплатить за обиду – наказывай меня, я готов».

– Антон Михальчук. Антон Анатолиевич. 1989 года рождения. Полных семнадцать лет, – тем временем ответил парень.

– Не торопись. Судим?

– Нет.

– Работаешь? Учишься? – продолжал коротко следователь.

– Вы же это все спрашивали уже. Не работаю. Учусь в школе № 19.

– Показания будете давать на украинском? Этот язык хорошо понимаете?

– Да.

– Поставьте подпись вот здесь и здесь.

– Допрос производится в присутствии адвоката Сверчука Нэ Вэ. Показания давать согласны?

– Нет.

– Что «нет»? – не сразу понял следователь.

– Показания давать не буду, – твердо ответил Антон.

Монец глубоко вздохнул, медленно снял свои очки, положил их на клавиатуру и исподлобья посмотрел на адвоката.

– Выйдем на несколько слов? – еле шевеля губами, сказал он.

– Можем поговорить и здесь, – заметил Сверчук. – Но сперва попросите, чтобы парня отвели в туалет.

В сопровождении милиционера Антон оставил кабинет. Как только за ним закрылась дверь, разъяренный следователь налетел на защитника.

– Чтозафигня, адвокат?! Тыхотьпредставляешь, сколько людей подняли по этому делу? Еще и в области контроль