– У него заряд кончился… – пропыхтел незнакомец.

Выйдя из вестибюля, битком набитого народом (суббота же!), мы свернули на одну из тёмных улочек, где был припаркован видавший виды авиамобиль. У меня уже ноги подгибались от тяжести, а рука, державшая сумку, онемела до потери чувствительности. Багажник машины с грохотом открылся по мысленной команде хозяина, и мы с трудом закинули в него нашу ношу. В сумке что-то громко звякнуло.

– Вот и всё. Спасибо, – отдуваясь, сказал незнакомец. Мне стало его жалко.

– А выгружать самостоятельно будешь?

Он с интересом взглянул на меня.

– Ты хочешь мне помочь?

– Ага.

Позже я сам удивлялся, как легко мне давалось общение с этим человеком. Обычно я так не вёл себя с незнакомцами.

– Ладно, тогда садись. Только с пассажирским сиденьем осторожней: оно еле держится…

Авиамобиль рывком взмыл в воздух. Я сидел молча, спиной чувствуя вибрацию перегруженных двигателей. Вдруг стало неловко. Я заметил жетон с цифрой «четыре» на одежде этого парня и смутился окончательно, но, к счастью, он первым нарушил молчание.

– Я, конечно, могу и не спрашивать… у нас ведь в столице принято не знать друг о друге ничего без особой надобности…

– Что ты… вы хотите узнать?

– Во-первых, перестань выкать – я ещё не настолько старый. Во-вторых, скажи, как тебя зовут, а то как-то не по-людски выходит.

– Анатолий. Можно Тал.

– Забавно. А меня Роман. Можно Рома, я не гордый, – он улыбнулся, показав ровные белые зубы.

– Что ж, очень приятно, – улыбнулся я в ответ.

– Хорошо, что ты не сказал «рационально», а то я бы сейчас врезался в столб! – он рассмеялся и несильно ткнул меня в плечо: мол, шучу, не бойся.

Я почувствовал, что проникаюсь к нему симпатией. С Ромой было удивительно легко, казалось, мы знакомы уже много лет, что он мой бывший одноклассник, с которым мы когда-то вместе играли в компьютер и пили колу, а затем разъехались в разные города. И вот теперь снова встретились.

Авиамобиль тем временем вырулил на Четвёртый уровень. Здесь было светлее и просторнее, чем у нас. Вдоль улиц в кадках были высажены тонкие молодые деревья: здесь им уже было достаточно света для роста.

Мы приземлились в тупике между стенами двух небоскрёбов. Роман проворно вылез из машины и приготовил магнитный ключ.

– Ну что, готов, носильщик?

Вдвоём мы выволокли сумку из багажника и оттащили к лифту, который доставил нас на самый верхний, двадцатый этаж.

В Роминой ячейке царил жуткий бардак. Одежда, коробки, энергобанки, электрогитара… я с любопытством оглядывался по сторонам, стараясь ни на что ненароком не наступить.

Стены были увешаны старыми плакатами с фотографиями давно ушедших рок-звёзд. В углу стояла ультрасовременная кровать, напоминавшая собой нечто среднее между солярием и гробом с прозрачной крышкой, в которую были вмонтированы люмены, создававшие подсветку под настроение.

– Прости, угостить тебя нечем, – Роман с досадой захлопнул холодильный ящик в том углу ячейки, который считался кухней. – Плохой из меня хозяин…

– Ничего страшного, – улыбнулся я.

– Нет, смотри-ка! – он торжествующе снял с полки початую плитку шоколада. – Бери, а то обижусь.

Шоколад – дорогое удовольствие. В наше время сложно достать настоящий. Поэтому я по достоинству оценил угощение.

– Чем ты занимаешься? – поинтересовался я.

– Пишу книги, – с гордостью отозвался мой новый приятель. – «Старую мельницу» читал?

Я вспомнил. Эта книга вышла в двадцатые годы. В ту пору она показалась мне довольно интересной, хоть и несколько наивной.

– Читал, здорово! – я с серьёзным видом кивнул.

– Ай, да я по лицу вижу, что ничего особенного, – Роман махнул рукой. – Я тогда был молод и глуп. Но сейчас взялся за серьёзную вещь. И если всё получится… – он мечтательно посмотрел на низкий потолок. – Может, даже попаду на Седьмой уровень!