К настоящему моменту расчеты в моей голове все же окончательно склонили чашу весов к внушительной сумме в триста тысяч и мысленно начали досрочно гасить кредиты.

– А как же Полина Анатольевна? – нет, все же дипломат я так себе, но этот вопрос действительно не давал мне покоя.

Роман Георгиевич ответил не сразу, сперва задумчиво посмотрел на машину для мытья полов, потом на веники и лишь после этого небольшого ритуала сказал:

– Полина в нескольких тысячах километров от города. Греет задницу то ли на Бали, то ли в Таиланде. Скоро конфетки привезет, и я смогу сказать точно, где она была, – не без гнева сообщил босс, давая понять, с кем он столь эмоционально разговаривал после выхода из кабинета.

– Вы так смотрите на этот веник, как будто думаете, можно ли им закопать человека, – я попыталась разрядить обстановку. Судя по злому взгляду шефа – неудачно, поэтому, вздохнув, проговорила: – Ладно, пойдемте уже к вашим немцам, они, наверное, заждались.

– Я предупредил, что пошел встречать невесту.

– То есть тот факт, что мы уже виделись в приемной, их смутить не должен?

– Егорова!

– Молчу-молчу.

Роман Георгиевич открыл замок, потянул за ручку, а потом резко обернулся, как будто забыл сказать что-то важное.

– Вы же понимаете, что нам нужно будет общаться на ты?

– Да, Роман Георгиевич, – кивнула и сразу же словила очередной взгляд в стиле «хватит тупить, Егорова», пришлось исправляться. – Да… Рома?

От озвученного пришла в ужас, что, конечно же, заметил шеф.

– Только в обморок не грохнись.

– И не собиралась! – фыркнула в ответ. – Но любимым и дорогим я вас… Тебя называть не буду!

– Не сомневаюсь. Боюсь, что при таком раскладе у тебя челюсть сведет, – рассмеялся босс.

– И целовать не буду! Даже за еще триста тысяч! – продолжила категорично, заставив шефа рассмеяться еще громче.

– Последнее могла даже не озвучивать. Боюсь, Егорова, если вы меня поцелуете, наступит апокалипсис.

По мере приближения к приемной моя уверенность в правильности принятого решения таяла со скоростью снежной бабы, вытянутой в разгар сезона на городской пляж в Геленджике, однако Роман Георгиевич с такой силой вцепился в мою руку, что, реши я затормозить, осталась бы без конечности. А прощаться с ней я, знаете ли, не горела желанием.

Начальник остановился лишь у самых дверей, ведущих в конференц-зал. Поправил пиджак и посмотрел на меня, а я возьми и ляпни:

– Роман Георгиевич, что-то вы на меня совсем не влюбленным взглядом смотрите.

Нет, все-таки разряжать обстановку – это не мое. Пришлось мигом исправляться.

– Ой, нет, верните прошлый… Так нам точно не поверят.

К счастью, шеф промолчал, кажется, сейчас он не меньше моего жалел о своей идее, возможно, даже думал над тем, чтобы выгнать меня куда подальше, однако обстоятельства явно были против нас.

Дверь распахнулась настолько стремительно, что я едва успела отскочить, спасая свой нос от перелома, а лоб от шишки. Вышедший нам навстречу переводчик, конечно, особой угрозы не представлял, а вот смотревшие прямиком на меня три пары немецких глаз были уже гораздо большей проблемой.

– А мы уж думали, что вы заблудились, Роман, – на чистеньком русском с небольшим акцентом проговорил сидевший по центру мужчина.

От неожиданности в руку босса вцепилась уже я, интересно, кто из нас оставит в итоге другому большие синяки. Просто в воображении я представляла эти переговоры как череду постоянных «Йа Йа, зер гуд», разбавленных монотонным шепотом переводчика.

Хотя какая, собственно, разница, как они разговаривают, если речь идет о трехстах тысячах и удвоении ежемесячного оклада. Да пусть хоть на иврите!