Так как Антонина Павловна звонит настойчиво, я вынуждена ответить ей. Ну не разряжать же телефон этими бесконечными звонками?

- Катя! – рычит на меня женщина.

У неё слишком звонкий голос, поэтому я непроизвольно жмурюсь.

- Да, а вы рассчитывали услышать кого-то другого, позвонив мне?

- Нет. Именно тебя я и рассчитывала услышать. Скажи мне, что происходит? Как так получилось, что ты нашла себе любовничка и вышвырнула из квартиры Игоря? Знаешь ли, он в ремонт вкладывался наравне с тобой, а ты вот так просто выставила его?

Прыскаю от смеха.

Вкладывался в ремонт? Да Игорь в последнее время только тянул из меня деньги. Я ничего не видела от него. О каком ремонте идёт речь?

- Может, Игорь говорил вам, что вкладывается в ремонт, но он не принёс мне ни копейки, - отвечаю я спокойным тоном.

- Да как ты смеешь? Я лично давала ему деньги, которые ты сама стыдилась у меня попросить. Но дело не в этом. Чтобы отдала ему ключи и успокоилась уже. Думать надо головой, а не причинным местом.

- Вот пусть ваш сын и думает дальше, но без меня, - отчеканиваю я и сбрасываю звонок.

Мне неприятно, что женщина кричит на меня и даже не пытается разобраться в ситуации. Понятно, что она будет безоговорочно верить своему сыну, но это уже не мои проблемы. Я не обязана оправдываться и молить о пощаде.

После разговора с Антониной Павловной, который даже разговором не назвать, так как это был больше монолог, ведь меня женщина даже не слушала, я чувствую, как в груди всё сдавливает. Мне страшно думать о том, где была бы сейчас, если бы не Михаил. Возможно, бандиты растерзали бы меня и выбросили в каком-нибудь лесу?..

Передёргиваю плечами и стараюсь не думать о плохом.

Если это судьба, значит, я смогу помочь дочери Михаила.

Вспоминаю его слова о страшном заболевании девочки. Меня пробирает от обиды на несправедливость, творящуюся в мире.

Почему всё так?

Почему алкоголики и зависимые живут, несмотря на то, что не приносят пользы этому миру, а дети страдают?

Эта маленькая девочка могла бы стать учёным или врачом, который спасёт сотни… тысячи жизней. Да какая разница, кем она могла стать, если судьба не даёт ей шанса? Или даёт в моём лице?

Во рту всё пересыхает, а желудок начинает урчать ещё громче, и я выглядываю из комнаты. Мне бы сходить на кухню и выпить хотя бы стакан воды. Сомневаюсь, что могу хозяйничать в чужом доме, но не умирать же от жажды?

Выглядываю, но на первом этаже царит полнейшая тишина. Никого нет. Скорее всего, Михаил уехал на работу? А может, проводит время с дочерью? Домработницу тоже не слышу, но могу столкнуться с ней на кухне. Наверное, она занимается делами или отдыхает?

Иду, стараясь ступать как можно мягче, чтобы никого ненароком не потревожить. Наверное, я своей поступью напоминаю вора, отчего даже самой становится смешно.

Дожилась, Катя…

Даже стакан воды боишься взять.

- Эй!

Вздрагиваю от звонкого голосочка и резко оборачиваюсь.

Смотрю на лестницу, где стоит маленькая бледная девочка и сердце сжимается. Михаил сказал, что я не должна сталкиваться с его дочерью, но случилось то, что мы не могли предусмотреть. Я смотрю на малышку, а она на меня.

- Кто ты такая? – удивлённо спрашивает девочка, отчего биение сердца учащается, и я пытаюсь подобрать правильные слова, чтобы ответить ей.

Меня бросает в жар, и я понимаю, что нарушила главное правило. Последует ли за этим какое-то наказание – меня не волнует. Мне больше интересно, как примет меня девочка. Она ведь наверняка видела фотографии своей матери. Посчитает, что та воскресла?

Сильнейшая пульсация в висках быстро перерастает в ноющую головную боль, а мы с девочкой продолжаем смотреть друг на друга. Я боюсь даже просто пошевелиться.