– Ну, стручок, побегал?

Едва уловимое движение, и Рыжий вдруг сложился пополам, судорожно хватая воздух белеющими губами. Почти в ту же секунду последовал молниеносный крюк снизу, для незаинтересованного зрителя оставшийся практически незаметным. Рыжий, тяжело охнув, повис на руках мордоворота, и лицо его стало багровым. Неожиданно голова парня мелко затряслась, глаза закатились. Выглядело все это отвратительно, не реально, а как-то по-киношному. Невольные зрители в вагоне вздрогнули, раздался чей-то испуганный возглас, но никто не сделал ни единого движения. Двери нашего вагона захлопнулись, состав набирал скорость, безобразная сцена осталась позади. Какое-то время в вагоне царила гробовая тишина, затем кто-то пискнул:

– Безобразие! Куда милиция смотрит?!

Сердитый мужской бас что-то ответил, запричитала где-то в другом конце вагона старушка, граждане шевельнулись, вновь послышался привычный гул голосов. Возможно, я долго простояла бы в растерянном оцепенении, но неожиданно ко мне повернулась дородная дама в модном плаще красного цвета и назидательно пророкотала:

– Какие у вас друзья, девушка! Стыд!

И отвернулась с таким видом, что каждому в вагоне стало немедленно ясно, что у этой дамы таких друзей нет, и быть не может. Вагонная общественность окинула меня суровым взглядом, вздохнула и отвернулась, качая головой и бормоча что-то о нравах современной молодежи. При других обстоятельствах заносчивой толстухе пришлось бы долго сожалеть о том, что не в добрый час она зацепила высокую симпатичную брюнетку с обманчиво простодушной внешностью. Но сейчас… Я взяла таймаут и вышла на следующей станции.

***

Поднявшись наверх, и не совсем соображая, где нахожусь, я села на скамейку под акацией. Мне нужно было срочно решить, что думать о случившемся. Нервное напряжение не проходило, противное чувство беспокойства заставляло мое бедное сердечко чувствовать себя кроликом, попавшим в силок. Пара минут на свежем воздухе должна пойти мне на пользу.

Самое удивительное было то, что я не могла понять причину своего волнения. Несерьезно думать, что современного жителя мегаполиса могли напугать пара оплеух или хороший апперкот, тем более к нему лично не относящийся. Но все-таки… Один очень умный человек всегда говорил мне:

– Если что-то выбивает тебя из привычного ритма жизни, а ты не можешь сразу определить что, – не ленись, подумай, разбери проблему по косточкам и сотри их в порошок.

Как всегда я решила не пренебрегать мудрым советом и, скромно скрестив ножки под лавкой, принялась рассуждать.

То, что я никогда раньше не видела Рыжего – это факт. Как я могла не заметить человека с такой шевелюрой? Но, судя по всему, мы ехали с ним в одном вагоне, и он слышал мое публичное выступление. Или ему кто-то сказал? Кто? Их несколько? А эти двое на станции? Тут я почувствовала себя полковником Исаевым, и меня страшно потянуло на родину.

– Где-то далеко, где-то далеко идут грибные дожди-и-и… – тоненько и жалобно затянула я и опомнилась.

Ну, что за гаерша, из всего цирк надо устроить! Тут дело серьёзное, можно сказать, трагическое. Правильно всегда говорила моя… Впрочем, неважно, что она говорила. Я снова сосредоточилась.

«Зачем Рыжий обратился ко мне? Похоже, без него самого это будет трудно выяснить. Для чего ему, чтоб он провалился, мой паспорт?»

На этой мысли я осеклась, потому что, вспомнив вид и настроение встретивших его ребятишек, решила, что шанс провалиться у Рыжего несомненно был.

«Так-так, – вдруг осенило меня, – а если они его обыщут и найдут мой паспорт? Хорошо, если решат, что мы с ним заявление в загс шли подавать, а если подумают, что я ему в чем-то помогаю? А я, бедняжка, девочка-ромашка, ни сном, ни духом… Стоп! Как не помогаю, а что же еще я делаю?»