– Нет! – Я радостно затрясла головой. – Я в порядке! А я и сама подумала, а какого хрена?

***

Юлька выскочила перед нами из кустов неожиданно, словно чертик из табакерки. Мы с Танком смотрели на нее и не могли сказать ни слова. Мало того, что она была одета в длинную, до пят, белую вязаную безрукавку, ее волосы были распущены, на лице аккуратный макияж, словно она только что вышла из салона. Непривычно и странно смотрелась помада: такая темная, что казалась почти черной. И хотя нам это превращение было вполне понятно, в первую секунду я немного растерялась. Первой опомнилась Ленка.

– Юлька! Наконец! Садись сюда! – Она похлопала рукой по скамейке.

Я немного подвинулась, освобождая для Юльки место в середине. Безмерно довольная произведенным эффектом, та сияла, словно начищенный башмак.

– Рассказывай, не томи! – Ленка сердито толкнула Юльку в плечо. – Давай с самого начала.

– С самого, так с самого, – покладисто согласилась та.

Выйдя утром из дома, Юлька решила ехать до галереи на метро. Благополучно добравшись до места, она не вошла сразу, а посидела у входа на лавочке. Хотела закурить, но справедливо рассудила, что может несколько нарушить правдивость созданного образа. Что сказать при входе охране и куда пройти внутри здания, я Юльке объяснила подробно, поэтому все получилось естественно и гладко. Добравшись до офиса, Юлька огляделась. За столом у окна сидела наша секретарша Верочка. Верочка необычайно красива. Если бы она была столь же умна, проблем в ее жизни поубавилось бы. Но для первого контакта с клиентом она вполне подходила. Задержать или, в зависимости от обстоятельств, сплавить кого-то в нужный момент она могла, поэтому мы довольно мирно сосуществовали уже года два.

Подойдя к Верочкиному столу, наивно и широко распахнув глаза, наша Юлия Геннадьевна поинтересовалась:

– А можно поговорить с Алевтиной Георгиевной?

Не успела Верочка открыть рот, чтобы ответить Юльке, как та уловила за своей спиной движение. Справедливо рассудив, что, изображая девочку-подростка, уместнее будет вести себя открыто и непосредственно, Юлька развернулась на шорох. Симпатичный мужчина, одетый в безукоризненный летний костюм, сидел в кресле у двери и, широко улыбаясь, смотрел на Юльку. Несколько мгновений наша малышка хлопала ресницами на шелковый платок на шее джентльмена, потом улыбнулась. Он встал и, выйдя на середину, несколько церемонно наклонил голову:

– Кому же это понадобилась наша Алевтина Георгиевна?

Юлька скромно потупилась, как и подобает приличной девочке, когда с ней заговаривает незнакомый мужчина. На самом деле она преследовала несколько другую цель: на столь близком расстоянии несложно заметить, что девочке несколько больше лет, чем она изображает.

– Мне нужно с ней поговорить, – храбро сказала наша малышка. – Она здесь?

– А когда вы с ней договорились встретиться? – Видимо, отвечать вопросом на вопрос было у молодого человека в привычке.

– Это не я договорилась. Это моя бабуля. Она сюда заходила, ей сказали, что Алевтина Георгиевна лучше всех в этом понимает. Вот она все ей и отдала. Алевтина Георгиевна сказала, что сегодня обязательно будет, и чтоб я сама пришла. А ее нет, что ли? – Юльке пришлось сурово наморщить лоб, чтобы показать, что отсутствие Алевтины Георгиевны она не одобряет.

Во время этого вдохновенного монолога из коридора в приемную вошел еще один мужчина. Внешность его не внушала доверия. Как выразилась Юлька, от доверия его рожа была достаточно далека. Он был старше первого и крупнее. Щеки на оплывшем лице были подернуты красной сеткой сосудов, небольшие серые глазки были пусты и равнодушны, словно у змеи. К тому же он принялся бесцеремонно разглядывать Юльку и хмыкать со свинской улыбкой. Все это Юльке ой как не понравилось, но делать было нечего, тем более что путь к отступлению был отрезан.