Юлий Цезарь проявил космическую власть и изменил календарь, восстановив гармонию между ним и временами года. По идее, переименование месяца должно было продемонстрировать признательность, но в действительности отражало желание сената подольстить диктатору, который без колебаний мог повести свои войска на Рим.

Впоследствии римский сенат решил переименовать шестой месяц (таким он был ранее) в честь Августа и его победы в сражении. Римский историк Дион Кассий, обычно не сообщавший нам дат битв, считал Акций заслуживающим, чтобы его помнили. Несомненно, он был прав. 2 сентября 31 года до н. э. Август стал единоличным правителем Рима, положив начало новому мировому порядку.

Не так давно я с семьей прилетел в греческий аэропорт Превеза поздним вечером, при этом оказалось, что я сильно промахнулся. Арендованный мной автомобиль был слишком мал и совершенно не подходил нам. Я в отчаянии разглядывал карту и прикидывал автобусные маршруты, когда заметил, что в действительности аэропорт называется Preveza-Aktio.

«Здо́рово! – сказал я жене. – Знаешь что, это Акций! Всю свою жизнь я хотел увидеть Акций!»

«Да, – произнесла она тоном человека, ожидающего появления пригодной машины, – и некоторые из нас хотят акций от тебя».

«Нет-нет, – сказал я, – я подразумеваю Actium, ключевое событие, поворотный момент судьбы человечества». В последующие дни я пытался объяснить значение этого сражения.

В последний день, возвращаясь в аэропорт, мы специально поехали в объезд вокруг залива Амвракикос с его соляными полями и пеликанами и оказались на мысе Акций, одной из двух крабовидных клешней у входа в залив.

«Должно быть, здесь, – сказал я семье, героически изображавшей заинтересованность, – стояли палатки Антония. Ведь вы помните Антония, который любил Клеопатру».

Когда мы глядели на мерцающее море василькового цвета, боюсь, меня внезапно охватил наставнический пыл. Мне отчетливо представилось, как все происходило.

Здесь, на мысе, были Антоний и Клеопатра, и рядом с тем местом, где стояли мы, находился их лагерь, в котором они провели ночь перед сражением. Античными поэтами упоминаются conopia – сетки от комаров – грецизм[23], навевающий мысли о роскоши. Здесь парочка предалась ласкам последней минуты, в духе Тейлор и Бёртона, прежде чем отправиться к своим кораблям, Клеопатра – к ее эскадре из 60 судов, а Антоний объезжал на небольшой лодке свой флот из 500 судов, ободряя воинов. Некоторые из его кораблей были огромными, превосходя по размерам триремы с их тремя рядами весел, – они назывались декаремами. Каждым из весел, расположенных в два ряда, управлял не один, а пять человек. По словам Вергилия, они вздымались из воды, как Кикладские острова.

А над поверхностью моря у северного мыса – на удалении лишь нескольких сотен метров – находился Гай Юлий Цезарь Октавиан. У него также был мощный флот вблизи залива, но заметно проигрывающий кораблям Антония по гигантизму. Его 400 судов также уступали по численности.

Ставки не могли быть выше. Замысел Антония состоял в том, чтобы прорваться через крабовидные клешни и в конечном счете перенести боевые действия в Италию. Целью Октавиана было сдержать и сокрушить его.

Если бы вы сравнили боевую форму этих двух человек, то отдали бы победу Антонию, знаменитому своей силой. Он сражался в изнурительной кампании против парфян – самых опасных врагов Рима – и немало отличился в ней. Он был любим как войсками, так и друзьями. По причине характера и физической мощи его уподобляли Гераклу, он даже носил на своих плечах Гераклову львиную шкуру.

Октавиан, напротив, был небольшим, бледным и болезненным. За ним не значилось выдающихся достижений личного мужества или военного мастерства, и, хотя он участвовал в нескольких крайне успешных кампаниях, создавалось впечатление, что основную работу делали другие военачальники.