Волк Алексея был одним из самых сильных в стае серых. Когда-то родители даже думали, что потеряют младшего сына, так как тому всё никак не удавалось договориться со второй ипостасью. Зверь брал верх, и только благодаря уговорам вожака соглашался уступать место человеку. И всё же десятилетний мальчишка сумел найти подход, за прошедшие с той поры годы лучше укрепив связь.

— У вас полное взаимопонимание, — сказал Игнат, когда посвящал в детали предстоящего дела. — Твой волк точно выдержит заточение.

«Сглазил», — подумал Алексей, выходя из дома и чувствуя, как в его сознании великолепный серебристый зверь насмешливо фыркнул, соглашаясь.

Возможно, волк и дальше упрямился бы, но вера в друга, делившего с ним одно тело, помогла наконец смириться. Да и обещанное сопровождение вселяло спокойствие. Пусть зверь и счёл оскорбительным то, что ему понадобится защита.

Столица шумела стуком колёс по брусчатке, звонкими голосами мальчишек-разносчиков газет, смехом возвращающихся домой гуляк, колоколами над храмами. В нос неожиданно ударил аромат парного молока. Хотя, казалось бы, откуда тому взяться? Обычно молочницы распродают свой товар ещё затемно. И всё же одна из них припозднилась, скромно остановившись на углу соседнего дома. Довольно молодая крестьянка с повязанным на голове платком, совершенно не скрывающим её толстую льняную косу. Светло-карие, немного раскосые глаза лишь изредка оглядывали проходящих мимо людей. Девушка заметно нервничала, теребя огрубевшими руками подол сатинового платья.

— Ух ты! А что это у нас за фрой такая?

Конечно же, миловидная девица не могла не привлечь внимания развесёлой компании. Трое заметно подвыпивших гуляк окружили крестьянку, но рук пока не распускали. Только молочнице от этого легче не стало. Она непроизвольно отступила, упёршись спиной в прохладную каменную поверхность стены. Молодые люди довольно осклабились, почувствовав азарт. Алексей же недовольно поморщился. Встревать в конфликт, привлекая лишнее внимание, совершенно не хотелось, но и мимо пройти он не мог.

— Красавица, угостишь нас молочком? — осклабился один из них и заинтересованно осмотрел ладную фигурку, остановившись взглядом на груди. — Я бы испил…

Морозов опустил ладонь ему на плечо, так привлекая к себе внимание.

— А тебе чего? — донеслось недовольное вперемешку с перегаром.

Хотелось позволить волку взглянуть на этого негодяя, но позволять расценивать это как прямую угрозу оборотень не мог. Зато впустить в голос рычащих ноток запросто. Некоторые двуипостасные с обретением зверя теряли способность чисто говорить.

— Молока купить хочу.

— Ну так покупай! — Гуляка, раздухаренный парами выпитого и миловидным личиком крестьянки, чувствовал себя как никогда смелым.

Зато друзьям его ума хватило почувствовать скрытое предупреждение и, громко забалтывая и неестественно посмеиваясь, утащить того дальше по улице.

— Почему одна тут? — убрав рычание, строго спросил Алексей.

— Мати хворая, — тихо ответила та. — А младшие совсем ещё мелкие.

«Из Белоречья», — догадался по смешанному говору Алексей и протянул ей пару медных монет.

— Старайся в следующий раз со всеми уходить, даже если не распродалась, — посоветовал он, забирая молоко. — Иначе может и не повезти, как сегодня.

— Дзякую[1]! — Девушка прижала ладошки с зажатыми монетками к груди и поклонилась. Тяжёлая коса подмела кончиком пол, а солнечный свет, пробивающийся сквозь окно, зажёг в туго сплетённых волосах золотистые искорки.

«Таких надо только под охраной семьи водить, — подумал Алексей, открывая дверь и пропуская молочницу вперёд себя. — Вот и что с ней делать? Опоздаю же!»