Гипердиагностика это хорошо, но очень важны клинический опыт врача и анализы, они во многом могут распознать симптомы болезни. В любом случае, это всегда ребусы. У меня «лёгких» пациентов мало.

– Можно ли это сравнить с работой следователя, у которого куча фактов и улик, и надо вычислить преступника?

– Да, это похоже. Кстати, у меня дочка следователь.

– И как её занесло на такую нелегкую службу?

– Наверное, начиталась книг Александры Марининой. Внучка Диана, когда её в пять лет спросили, кем она хочет быть: следователем, как мама, или врачом, как бабушка, ответила: «Нет, я буду пенсионером, как дедушка. Хочешь – лежишь и ничего не делаешь, хочешь – куда-то едешь. А деньги приходят на карточку».

— Вы почти четверть века возглавляли клуб творческой интеллигенции Кубани «Возрождение». Будет ли он существовать после того, как вы перестали быть его президентом?

– Надеюсь, что да. Создавала Клуб не я, но меня туда пригласили буквально на первое заседание, я ходила туда два года, это было достаточно интересно. В 2008 году я стала президентом. Мы собирались в нашем отделении, выставляли в холле столики и стульчики, так появилась возможность собирать до сорока-пятидесяти человек.

Встречались с замечательными людьми, некоторых из них уже нет в живых, как скульптора Аполлонова и писателя Лихоносова, а память о встречах осталась. К нам приходили барды, исполнители, аккомпаниаторы. Потом мы уже не вмещались в стены нашего отделения и подружились с Пушкинской библиотекой, краевым художественным музеем, краевым историческим музеем, центром авторских программ «Адванс», где стали проходить тематические вечера.

Каждый из докладов членов Клуба был уникален, будь то рассказ о российских или зарубежных городах, интересных поездках или редких иконах. Так, к докладу о Марине Цветаевой я готовилась несколько лет, собрала целые чемоданы с материалами, провела личное расследование обстоятельств её гибели… И пришла к выводу, что это было замаскированное убийство, она вынуждена была уйти из жизни, чтобы спасти от НКВД своего сына. Не зря патриарх Алексий её двадцать пять лет отмаливал, как великую русскую поэтессу…

– Один миллионер перед смертью завещал выгравировать на своей могиле даты рождения и смерти и сделать приписку «Жил один год». Он счёл, что именно столько дней был счастлив…

– Я никогда не отрекусь ни от единого денёчка моей жизни, самого трудного, самого тяжёлого. Этот каждый день мне послан Богом для того, чтобы я что-то меняла в душе, делала какие-то выводы и саму себя строила, потому что себя строить трудно. Мы же все считаем себя великими и думаем, что имеем на это право. А нет. Главный человек перед Богом тот, кто наклонил голову и тащит свой воз. Я пришла к этому через долгие-долгие годы. И в клубе «Возрождение» показухи не было никакой, каждый старался быть на равных и чем-то порадовать, и как-то все сроднились, полюбили друг друга.

– Есть ли у вас любимые ученики?

– Сашенька Швец самая любимая. Её привела ко мне подруга Галя и сказала: «Ты не могла бы посмотреть на одну студентку? Она сирота. Может, ты её сориентируешь на какую-нибудь профессию, подскажешь, дашь совет?»

И вот эта девочка, такая красивая, хрупкая, с пытливыми глазами, вошла в мой кабинет. И всё! Ну, куда бы я её отпустила? И Александра стала приходить в отделение, смотреть, как я работаю, ей всё было интересно, много занималась. После окончания вуза она начала работать в Госпитале, и я до сих пор отношусь к ней как к дочери, очень радуюсь успехам, которых ей удалось достичь: стать кандидатом медицинских наук и написать три книги по диетологии и неврологии.