Михеев зашел в кабинет наркома. Тимошенко сидел за массивным столом с кипой бумаг: телеграмм, справок, докладных, проектов приказов и вороха прочего важного материала для страны и порчи собственных глаз. Передвинув стопку документов в сторону, он поднялся, поздоровался за руку и предложил сесть за приставным столиком.

Нарком обороны заговорил о решении Сталина вывести органы военной контрразведки из подчинения НКВД СССР и переподчинить их НКО СССР. Слухи об этом давно ходили по Лубянке, и Михеев о них знал. Но слухи слухами. Вообще он считал слухи элементом, приводящим душу в замешательство, которое лишает ее способности к здравому размышлению. К различным слухам, сплетням, неподтвержденной информации он относился с предубеждением.

Однажды на совещании, когда один из оперативников вместо глубокого личного разбирательства по конкретному делу заговорил о слухах, подтверждающих его доводы, Анатолий Николаевич взорвался:

– Знаете, товарищ старший лейтенант, природа, давшая нам лишь один орган для речи, подарила нам два органа для слуха, дабы мы знали, что надо больше слушать, чем говорить. А вообще надо глубже мысленно проникать в ту материю, с которой вы работаете. Опасайтесь неподтвержденной информации.

А вот теперь слух подтвердился. Нарком обороны оповестил его о новой структуре военной контрразведки…

В феврале 1941 года было объявлено о создании Третьего управления НКО СССР.

На очередной встрече с Тимошенко Михеев откровенно высказался, что сосредоточение армейской контрразведки с прямым подчинением руководству Красной армии может негативно сказаться на деятельности чекистских органов.

– Почему? – спросил Семен Константинович.

– Потому что теперь появится двойное подчинение, и есть вероятность появления определенной скованности в процессе оперативной работы и даже некоторая зависимость от командиров и армейских политических органов. Как мне докладывали оперативные сотрудники, командование по-джентльменски ради большей объективности нередко поручает уже сейчас участвовать во всякого рода расследованиях, вплоть до включения в комиссии по ревизии складов вещевого имущества. А что будет дальше?

– Это, конечно, глупости, но, Анатолий Николаевич, мы все зависим друг от друга. А у меня есть другая информация – оперативники в частях мало общаются с политруками. А кто, как не политкомиссары, лучше знают людей? Зачем же особистам игнорировать таких верных помощников?

– Это точно, но все же я считаю, такое переподчинение отрицательно повлияет на объективность информации.

– А вот тут я с вами соглашусь. Есть в ваших словах правда, но не вся.

– Время, Семен Константинович, просто обладает исключительным даром убеждения, – мудро заметил комиссар госбезопасности…

И оказался прав. В июле 1941 года центральный аппарат военной контрразведки поменял свой бренд – стал называться Управлением особых отделов НКВД СССР. Это ведомство просуществовало неполных два года. Пока в апреле армейские чекисты не стали сотрудниками Главного управления контрразведки (ГУКР) Смерш НКО СССР. Вновь армейских чекистов замкнули на военное ведомство. Война потребовала создания нового эффективного контрразведывательного подразделения в армии.

Но вернемся к беседе Михеева с Тимошенко. После обсуждения вопроса о переподчинении органов ГУКР Анатолий Николаевич проинформировал наркома о вскрытии в окружении штаба шестой армии диверсионно-террористической группы, засланной абверовцами. Таким образом, ликвидировали активно действующее гнездо оуновского подполья…

Говорили о начавшейся с февраля 41-го года интенсивной переброске гитлеровских войск к советской границе.