Может ли слово быть личностью, а личность словом? Здесь переплетаются представления о глубокой тайне личности и о не менее глубокой тайне слова. Преподобный Серафим Саровский видел великую мудрость праотца Адама в том, что ему был дан дар давать имена всякой твари. Получить имя – быть приобщённым к высшему бытию. Из всего живущего на земле только люди имеют настоящие имена, ибо именно люди приобщены к высшему существованию. «Некрещённый ребёнок подвергался большой опасности: у него не было имени, определяющего и связывавшего его с миром», – говорит народное поверие. Имена людей имеют большую силу воздействия на человека и его судьбу. Имя – как бы дополнительная личность, приставленная человеку либо в помощь ему, либо – при неудачном выборе имени – в помеху и даже в погибель. Не случайно высокородные фамилии в Европе имели гирлянды имён. Имя – это ведь защита, возвышение, тайна и великая наука. Как осторожны, как проницательны и мудры должны быть люди при выборе имени. Приходить к нему надо по молитвам, прислушиваясь к внутреннему голосу, либо по совету мудрого наставника-духовника.

О силе имени знали гениальные писатели, знали и угодники Божии. Об этом писали отец Павел Флоренский, А.Ф. Лосев, преподобный Амвросий Оптинский. А священник Феодосий Иерусалимский часто пользовался силой имени для того, чтобы поправить судьбу человека. Священник Павел Флоренский указал источник силы имени: это «заблуждение, – писал он в письме к архимандриту Давиду – что можно волховать именем Господним и именем Господа действовать против самого Господа. Но всё дело в том, что Имя неотделимо от Господа и (оно) сила не иная какая, как самого же Господа».

Таким образом, в этом взаимодействии человека с его именем, встречаются и как бы взаимодействуют две личности: словесно-духовной личности имени и природной, земной личности самого человека – происходит встреча языка природного с надприродным. Бог словом просвещает человека и через слово приводит его к Себе. Человек Словом то и создан!

Напрасно юные и не совсем уже юные мальчики (да и девочки) считают мат признаком силы, мужественности, удали, как говорят, «крутости». Большое зло скрывается в этих бессмысленных, примитивно-вульгарных «выражениях», кои и выражают лишь темноту и злобность. Напрасно считают некие учёные и прочие обыватели, что на Руси так заведено, что ей без «выражений» никак нельзя. Да ещё и гордятся тем, что порой иностранцы, ещё не зная русского языка, вовсю матерятся, предпочитая мат другим ругательствам. Существуют даже мастера «фигурного», «трехэтажного» и т. п. мата. А в наше время он проник уже и в художественную литературу, которая (в незначительной её части) решила, что без этого ей не выжить.

Зло всегда находит себе адвокатов, всегда оправдывается необходимостью, даже диссертации на эту тему пишутся. Но мы-то – свободно мыслящие люди – разве мы должны отдаваться в полон злоязычию? Зло не само кладёт себе предел – его устанавливают бесчисленные усилия добра, сопротивляющегося злу. И куда бы зло не затесалось, везде оно получает стойкий, спокойный, уверенный отпор. Поэтому-то зло и изобретает всё новые приёмы, надевает новые маски, стараясь уйти из-под разящего удара. Способов борьбы великое множество. И каждый сражается тем оружием, каким владеет.

Экология слова имеет свой арсенал. И ей есть за что сражаться: она обязана защищать здоровье, чистоту и целостность родного языка; предупреждать о тех бедах и несчастьях, какие влечёт за собой чернословье; и заботиться о предотвращении физических и духовных последствий для личности, культуры и народа в целом.