Среди бурлящего хаоса и отчаяния загорелся проблеск надежды. Кель, лицо которого было покрыто грязью и кровью, глаза горели яростной решимостью, отказывался позволить надвигающейся тьме поглотить его. Он видел слишком много смертей, перенес слишком много страданий, чтобы просто сдаться. Он был выжившим, бойцом, и он не позволит «Деффбринга» стать его могилой. Они будут сопротивляться до самого конца, пока не появится хоть какой-то шанс на спасение.

Он начал объединять других неиспорченных рабов, тех, кто сопротивлялся соблазну Оскверненной Жатвы, тех, кто все еще цеплялся за свою человечность. Это было нелегко. Многие были сломлены, их дух был подавлен ужасами, свидетелями которых они стали. Другие были просто слишком напуганы, парализованы явными масштабами демонического вторжения и жестокостью орков.

Но Кель упорствовал. Он двигался по коридорам и скрытым подпольям корабля, маяк неповиновения среди безумия. Он говорил с ними не о славе или победе, а о выживании, о побеге. Он предлагал им не пустые обещания, а шанс, пусть и слабый, покинуть корабль живым. Неизвестно, откуда в Кейле взялась эта решимость и желание не сдаваться, он был словно путеводная звезда для других рабов, возможно, он просто не хотел принимать реальность и боролся с ней любыми доступными ему способами, собирая вокруг себя единомышленников, хотя ситуация с каждой минутой становилась все хуже, так зарождались искры надежды, в умелых руках надежда становится мощным инструментом, способным придать сил в трудные времена.

«Мы не можем сражаться со всеми», – убеждал он хриплым, но полным убежденности голосом. «Орки, демоны… неважно. Наш единственный шанс – выбраться отсюда. Жизне-подзы – они наша единственная надежда». Его слова отозвались, хотя поблизости были слышны звуки боя. Его прошлое как Имперского гвардейца придало его словам авторитет, который прорезал страх и отчаяние. Он говорил с убежденностью человека, который смотрел смерти в лицо и отказывался моргать. Он использовал остатки своих сил и авторитета, чтобы получить хоть что-то от отчаявшихся людей.

Его слова, хотя и простые, начали оказывать эффект. Они говорили о первобытном инстинкте выживания, который даже ужасы «Деффбринги» не смогли погасить. Медленно, неуверенно к нему начали присоединяться другие рабы. Бывший шахтер, чье лицо было покрыто шрамами, но в глазах все еще теплилась искра неповиновения. Молодая женщина, потерявшая семью из-за культа, но отказавшаяся присоединиться к ним. Седой старик, который видел слишком много смертей, но все еще цеплялся за надежду на жизнь за пределами корабля. Затем присоединилось еще много людей, пока группа не набрала почти 20 человек, 20 отчаявшихся душ, готовых на все, чтобы выжить.

Элара, всегда практичная, шагнула вперед. «Я знаю этот корабль», – сказала она тихим, но твердым голосом. «Я знаю, где находятся жизне-подзы. Но это будет нелегко. Они на дальней стороне корабля, за главными логовами орков, может быть, даже рядом с тем местом, где они устраивают свои пиры. Нам придется пробиваться». И она была права. По ее расчетам, дорога будет очень сложной, и не все смогут дойти до конца, но если они останутся здесь, то погибнут абсолютно все, даже те, кто сдастся хаосу, их смерть будет ужасной, поэтому люди слушали Элару и Кела.

Терон, бледный, но с острым умом, добавил: «Нам нужен план. Мы не можем просто так вслепую атаковать. Нам нужно использовать то немногое, что мы знаем об орках и демонах, в своих интересах. Нам нужно быть умными, а не только сильными». План состоял в том, чтобы использовать все, что под рукой, буквально все, что они могли найти и унести, любой кусок железа или сломанную трубу, все это пригодилось, каким бы плохим ни было оружие, это все равно было лучше, чем сражаться голыми руками, но оружия было не так уж много. Они также понимали, что лучше избегать сражений как можно чаще. В каждом бою они теряли то или иное оружие, которого и так не хватало и которое легко ломалось или было неэффективным, сражения наносили урон группе и оставляли некоторых неспособными продолжать движение, все их ресурсы были крайне ограничены.