Это была она. Та хрупкая женщина в длинном развевающемся платье и с нежными чертами лица. Я смогла бы её узнать где угодно, потому-то именно она и была Ключом. Не знаю, как всё получилось и что помогло ей покинуть статуэтку, но сейчас окружённая сиянием фигура стояла рядом и грустно улыбалась. Мы никогда раньше не встречались, она не пыталась со мной заговорить или явиться посреди ночи, но сейчас мне показалось, что я знаю её всю свою жизнь. Она была мне ближе, чем сестра, наши сердца бились в унисон, потому-то она – Ключ, а я – Хранитель.

– Прости, я обещала быть сильной и защищать тебя, а вместо этого расплакалась как обиженный ребёнок.

Она снова улыбнулась и, бережно вытерев мои слёзы, погладила по голове. Искорки с её рук посыпались гуще, я их не замечала, но чувствовала, что начинаю меняться. Вместо дорожного костюма – белоснежное платье, ниспадающее с плеч свободными складками, вместо стрижки – снова длинные волосы. Мои золотые кудри, как в детстве вновь свились в тугие кольца и рассыпались по плечам и спине до самых колен. Привычная тяжесть заставила выпрямиться и вспомнить гордость наследницы древнего рода

– Спасибо, – я поднялась с пола, – спасибо тебе… ты, как никто можешь напомнить, кем я была рождена.

Она кивнула и направилась к Эвану, продолжая грустно улыбаться и едва касаясь ногами пола. Опустившись рядом со спящим магом, Ключ какое-то время гладила по волосам и его, и мне показалось, что яркие пряди заполыхали огнём. Потом она перешла к Георгию, и под её тёплыми пальцами мальчик заулыбался и счастливо засопел, словно его посетил самый красивый в мире сон.

– Не уходи, – я схватила её за руку и крепко сжала, – останься со мной ненадолго. Не оставляй меня одну, побудь со мной.

Она рассмеялась и указала на лютню. Я тихонько заиграла, а она стала танцевать. Это были самые незабываемые минуты моей жизни последних пяти лет. Я забыла обо всём, о том, что мой брат так и не вернулся, о том, что Марк находится в плену, о том, что Штейн ещё жив, о том, что меня окружают чужие люди и что я оказалась втянута в скверную историю. Это всё стало не важным. На всём свете остались только мы, я и она, какие есть на самом деле, а не какими нас хотят видеть.

Это была незабываемая ночь. Весёлые, озорные, неугомонные, мы выбрались через окно и побежали к реке. Мы носились друг за другом по мелководью, танцевали, пока нас держали ноги, кружились, взявшись за руки, словно дети, валялись по траве и смеялись, пока у нас не заболели животы.

– Ты ещё придёшь? – я положила руку на подоконник и оглянулась на неё. – Правда?

Она, засмеявшись, кивнула.

– Не исчезай надолго. Мы нужны друг другу, так давай чаще встречаться. Хорошо?

Женщина снова кивнула и, обняв меня на прощание, исчезла. Близилось время рассвета…

– Грегуар! Грегуар! Грегуар!

Я бежала по мягкой зелёной траве, раскинув руки, словно крылья и выкрикивала одно и то же имя. А мой брат, живой и невредимый махал рукой, сидя среди корней столетнего дуба. Он улыбался, красивый и родной, а летний ветер колыхал его золотые кудри, рассыпанные по широким плечам.

– Грегуар!

Не было ни разлуки, ни одиночества, ни страданий, мы снова вместе, как и пять лет назад. Мне снова тринадцать, и я Амелия де ЛаФен. И длинные волосы, похожие на золотой плащ, развевались за моей спиной.

– Грегуар!

И совсем не важно, что это сон. Я была рада даже ему.

– Грегуар, ты ведь никогда не оставишь меня? – я сидела у брата на коленях, прижимаясь щекой к его груди. – Правда?

– Конечно, я никогда не оставлю своего маленького Соколёнка, даже не думай об этом.