– Лоран, что случилось? – встревоженная Элли подёргала меня за рукав. – Ты так побледнел.

– Всё хорошо, – я не узнала собственный голос, до того он стал хриплым и чужим, – пойдём.

Нас никто не заметил. Гости ещё только начали стекаться в зал, мелькали разноцветные камзолы и гербы, сновали слуги, слышался звон посуды и грохот отодвигаемых стульев. Все чувствовали себя непринуждённо, но вместе с тем сдержанно и соблюдали пункты этикета. Баронесса, как и положено, сидела во главе стола, за её спиной маячили неотлучные Эжен и Этьен. По правую руку от неё незнакомый мне человек, а по левую – фон Штейн, жрущий в три глотки, лакающий словно бульдог и время от времени отпускающий сальные шуточки. За эти четыре года он не изменился, только морду отъел, не позавидуешь. Судя по страдальческому выражению лица Луизы, ей было далеко не смешно, но, как радушной хозяйке, баронессе приходилось мило улыбаться и изредка кивать, давая знать, что слушает. Сейчас она выглядела восхитительно. Строгое коричневое платье заменено на шикарное бардовое, волосы тщательно убраны в высокую причёску, аристократично узкое лицо и изящная шея превосходно гармонируют с жемчужными украшениями. Невозможно выразить никакими словами её гордую красоту, ибо самые витиеватые комплементы поблекнут перед одной её улыбкой…

Я не мужчина, но других женщин оценить могу и весьма честно. К слову сказать, барон один раз попытался покуситься на её спрятанную под бархатным платьем коленку, но, встретившись взглядом с неулыбчивыми близнецами, моментально передумал. Каверза больше не повторилась. О том, что начнётся, когда придёт моё время петь, я старалась не думать. Мне и без того кусок в горло не лез.

– Элли, не переедай, иначе не сможешь выступать.

– Извини, – девушка виновато улыбнулась и занялась салатиком.

– Будешь столько есть, быстро поправишься и потеряешь форму. А кому нужна корова?

– Мне до этого ещё далеко. Лоран, а почему ты ничего не ешь? Ты и без диеты слишком худой, пора набрать немного мяса на костях.

– Что-то не горю желанием, а ты видела толстых менестрелей?

– Нет.

– Вот и я нет. Так зачем становиться первым?

– Ну, – хихикнула Элли, видимо, на мгновение представив такую картину, – толстым ты никогда не станешь, только если к старости. Но если всегда будешь так мало есть, останешься худым навсегда

– Это профессиональное.

Она была права, но я слишком хорошо знала, где всё съеденное на ночь, непременно отложится. И обе эти области моего молодого тела были мне, несомненно, дороги. Ни там, ни там расширяться мне не хотелось по разным причинам, а надеяться на появление тугих мышц бессмысленно. Откуда они возьмутся у девушки? Для обычной женщины я и так сильна, но с мужчинами мне всё равно не тягаться.

– Господин менестрель, – слуга вежливо склонился к моему уху, – баронесса просит вас спеть для неё и гостей.

– Слово баронессы для меня закон, – тоскливо отозвалась я, вставая и перекидывая лютню со спины на грудь, – Элли идём.

Нас слушали. Сначала отвлечённо и нехотя, потом всё с большим интересом. И, чем сильнее я распалялась, приободренная собственными песнями, чем звонче и выше становился мой голос, тем ярче вспыхивали глаза замерших гостей и тем тише были посторонние разговоры. Но, только добившись полного безмолвия и всеобщего внимания, я перешла к той песне, которую все жаждали услышать. Песнь «О девяти рыцарях в белых плащах». Легенда из легенд.

Я пела, вкладывая всю душу, прекрасно зная, что она могла стать моей последней песней. Судя по лицу барона, он меня узнал и в данную минуту напряжённо размышлял, как бы поэффектнее разоблачить. От его побуревшего лица и налившихся кровью глаз мне было не по себе, но отступать поздно. Оставалось встретить судьбу лицом к лицу. И я не отвела глаз, когда наши взгляды встретились.