— Мне придётся туда ехать. Как там дорога?

— Дороги почти нет, — вставил слово Влас, который от матери ничего не получил, папаша вылитый.

— Прыгнуть в пространстве? — нахмурилась я.

— Смотри, там защита серьёзная, могут сбить заклинание, — предупредила Прасковья.

— Они как, доброжелательные?

— Дикие, на контакт не идут, огрызаются. Жалко, кланы так исхудали, теперь между собой никто не дерётся.

Какая-то тоска появилась у неё на лице. Не хотела она сидеть дома и рожать детей беспрерывно. А желала волчицей бежать на охоту и быть вольной.

— А вот конфеточку хочешь? А может, плюшечку? Посмотри, какая вкусная, — сюсюкалась с моей Ве́сной какая-то волчица.

— Возьми, доченька, — посоветовала я. — И в сумочку положи. Когда кушать захочешь, там найдёшь.

Девочка усадила на стол куклу и в свою сумочку сгребла все плюшки. Места не хватило, и она затарила мой рюкзак.

Я наткнулась на огромные, выпученные глазки, полные слёз. У девочки дрожали губки, и она тут же вцепилась в мою руку.

— Мамочка, я пойду с тобой! Мамочка, не бросай меня!

Всё. У меня сердце кровью облилось. Вот какого чёрта старый Лихо меня послал в эту дыру? На такое опасное задание! Знал, что у меня маленький ребёнок.

— Веснушка, дорогая, я только туда и обратно.

— Нет, мамочка. Нет. Не оставляй меня одну.

— Ты же не одна, — ласково прошептала Прасковья Ниловна, — у нас много деток, и мы будем любить тебя. У тебя будет хорошая кроватка. Съездим, купим игрушки.

— Нет! Я не хочу игрушки, я хочу маму.

Тут либо сдохнуть, либо брать с собой.

Я звучно выдохнула, продолжала сидеть ровно, крутя в пальцах серебряную вилочку.

— Если кланы не враждуют, значит, в принципе, там будет безопасно. Ве́сну не обидят точно.

— Конечно, если там только не сидят воры всех наших детей, — рявкнула Прасковья, глядя на меня своими чёрными глазами, в которых зажигались звёзды. Такие глаза у них в роду, странные немного. — К тому же мы не общаемся с той стаей.

— Ясно, — кивнула я и обратилась к девочке. — Там опасно, детки пропадают.

— А с тобой я не пропаду! — воодушевилась Веснушка, продолжая держать меня за руку, в том месте, где был ожог и укус. И все болячки прошли.

— Я подумаю, посиди здесь, — погладила её по головке, и Веснушка радостно вернулась к своей еде.

Я вышла из-за стола, Влас, приставленный ко мне провожатым, выбежал следом.

Мы прошли по кухне. Там вкусно пахло обедом, хлопотали какие-то старухи и громко смеялись, мимо них я вышла на заднее крыльцо. Открылся взгляду парк, в нём скамейка.

Я такая…. не очень хорошая женщина. Покурить присела.

Влас не стал садиться рядом, на корточки присел напротив меня, поднял жёлтые волчьи глаза. Я выдохнула дым вверх, он сизым облаком в мокром воздухе завис и не сразу развеялся.

Соображала, Предчувствие мне подсказывало, что Ве́сну оставлять здесь нельзя. Охрана была надёжная. Но дело не в этом. Не хотела ломать ребёнку психику своим исчезновением. Я могла задержаться, и надолго.

Вот это меня раздражало.

Девочка хрупкая и ранимая. Об этом меня предупредил старый волк. Лихо мне сказал, чтобы я не спускалась с неё глаз и далеко от неё не отходила. Веснушка должна расти в любви и не чувствовать потери. Ведь у Ве́сны Ромовны есть муж, точнее жених. И он, как бы мягко сказать, слегка неадекватен. Поэтому девочка должна быть полностью здоровой на голову. Хотя я могла бы поспорить, не может быть Многоликий неадекватным. Неадекватные в основном волки.

— Слышал о городе, где живут рыжие волки? — смотрела в лютые волчьи глаза парня-оборотня.

— Да, слышал. Девки у них красивые. Особенно блондинки.

При этих словах Влас подмигнул мне. Я всё-таки блондинка. Выцвел мой светло-русый цвет этим жарким летом до белоснежных прядей.