– Такой вперёдсмотрящий нам самим нужен.

– Я так же им ответил.

Благодарные крестьяне на славу угостили моряков и подарили плетёную корзинку с рисом – для зоркого воробья. В этот день он получил ещё одно прозвище: Рыжик – Гроза Цейлонских Змей.

Из Коломбо сухогруз пошёл на юг – в Австралию, и Серьга переживал за то, что корабль минует Мадагаскар.

– Изумительный остров, ребята! Не хуже Цейлона. А какие там хамелеоны водятся – чудо! – и старший матрос качал головой. – Цвет меняет – на глазах: только что был красный, а сел на зелёный лист – и позеленел. Рядом пройдёшь – не заметишь.

– Мимикрия называется, – сказал молодой моряк, который очень любил читать книжки и поэтому знал много мудрёных слов. – Маскировка по-нашему.

– Во, во! Маскировка, – обрадовался подсказке бывалый матрос. – Так замаскируется, что ни хищник его не видит, ни жертва. Летит себе стрекоза какая-нибудь, ничего не замечает, а хамелеон её – хлоп! И нету!

– Зубами, что ли? – не понимают слушатели.

– Сам ты… зубами. Язык у него огромадный и липкий, как клей. Хамелеон им выстреливает, словно из ружья. Прицелится, пасть разинет – оп! – и готово. Одно слово – снайпер!

Пока Серьга говорил, солнце забралось так высоко, как никогда ещё не забиралось на памяти Рыжика. Много раз в родном городе он видел алое солнышко на утренней заре, ярко-красное солнышко на закате… В полдень огненный шарик забирался высоко в небо, но никогда – на самую верхушку. И только здесь, посередине Индийского океана, Рыжик заметил, что любимое светило стоит над самой его головой – тютелька в тютельку в центре неба.

– Ну и жара! – отдувались матросы и прятались в тень.

– А что ты хочешь, брат? Экватор! – уважительно говорил Серьга. – Самая серединка Земли.

– Из Северного полушария переходим в Южное, – добавил начитанный матрос.

– Между прочим, в старину это дело отмечали, – крякнул Серьга. – Тех, кто первый раз пересекал экватор, привязывали верёвкой за талию и протаскивали под килем корабля с одного борта на другой. А потом «крещёные» угощали стариков.

– Тогда корабли поменьше были, – возразил учёный матрос. – Под нашим сухогрузом полчаса будешь тащить.

– И всё же надо бы вас окунуть! – ворчал Серьга. – Морские традиции нельзя нарушать.

– Ну, надо, так надо.

Из большого брезента моряки соорудили на палубе бассейн, закачали туда морскую воду и столкнули в неё всех новичков – тех, кто первый раз пересекал невидимую в океане, но хорошо видимую на глобусе черту – экватор.

Новички барахтались в тёплой воде и не хотели выходить. Всем было очень весело, а больше других – водолазу Чанге. Собака прыгнула в брезентовое корыто одной из первых, носилась по нему вместе с молодыми моряками и громко лаяла от восторга.

А на солнышке было так жарко, что и все остальные участники обряда полезли в «бассейн», он лопнул, и потоки воды вместе с пловцами растеклись по всей палубе.

– Смотрите, черти, чтобы никого не смыло в океан! – ворчал боцман, но и сам улыбался в седые усы.

Лишь Рыжик не принимал участия в общем купании. Он скакал по мачте, громко чирикал, но за шумом – гамом никто не слышал бедного воробышка. Тогда он улетел к себе на корму, прыгнул в миску с водой и стал плескаться в одиночку. Он делал это с таким азартом, что через минуту вся вода была на палубе, а ещё через минуту её вообще не стало: солнцу на экваторе тоже жарко, и оно пьёт воду жадно, как огромный жёлтый слон.

А сухогруз всё шёл и шёл, его сопровождали в пути дельфины, акулы, летучие рыбы, альбатросы, но все они рано или поздно отставали от быстроходного судна, и только Рыжик да Чанга были с его командой безотлучно.