– Будешь старуху обихаживать, – капризно сморщила нос Ева.

– Ей тридцать шесть, – покачал головой я.

– Ну и что, все равно старая.

Открыл дверь машины, буквально затолкал в неё Еву, сел сам, тронулся. В машине было ощутимо холодно – ночью обещали минус пять. Ева тоже это поняла, почувствовала ветерок, обернулась и увидела дырку в заднем окне.

– Это что? – удивилась она.

– Дополнительное отверстие для вентиляции.

Ева закатила глаза.

– Права была твоя мама, ты никогда не повзрослеешь.

От работы нужно было отказаться именно в тот момент, когда я обернулась и увидела наглые синие глаза. Смотрел мужчина с прищуром и без капли дружелюбия. Тут и гадать не нужно – узнал. Узнал, черт побери. Вот в тот момент нужно было вставать и уходить, немедленно. Но…кредитка же. Пуховик чертов. И потом взрослые же люди, не станет он администратору мстить? Где я, а где он. Работать буду по ночам, мы даже видеться не будем. В общем, я себя успокоила.

– Завтра утром приходите к восьми на стажировку, – порадовала меня Наталья Викторовна. – Раз уж сам босс дал вам шанс.

– Я не могу к восьми, – робко сказала я. – Я днем работаю.

– А спать я так понимаю будете здесь, на дежурстве?

– У меня будут выходные…Я справлюсь, обещаю. Мне очень нужны деньги…

Наталья вздохнула, явно сражаясь и с собой, и с рекомендациями босса, и все же решилась.

– Завтра к восьми вечера приходите на стажировку. Если она пройдёт успешно, оформим.

Раньше я бы скакала домой вприпрыжку после таких новостей. А теперь властный босс несколько омрачал перспективы. Буду милой, решила я. Я умею быть милой. И даже нравлюсь людям, Верка говорила, что у меня располагающая внешность. Про Верку вспомнила и вздохнула – домой не хотелось идти. Даже хорошо, что у меня сейчас будет так много работы, реже буду бывать дома.

Я дождалась троллейбуса. Поднялся ветер, с неба посыпались редкие мелкие снежинки. Они мерзли на улице и просились в салон, иногда им удавалось – залетали через щель окна, которое уже лет десять не прикрывалось плотно. Немного пригревшись я, конечно же, уснула. Проснулась на конечной, платить за обратную дорогу пожалела денег и пошла пешком – я от конечки всего в двух остановках живу. На свой родной, четвёртый этаж поднималась медленно и неохотно. Дверь в квартиру открыла и прислушалась – спит. Верка спала, слава Богу. Общаться с ней, тем более ее кавалерами у меня не было ни сил, ни желания.

Квартира принадлежала моей маме. Жить здесь я могла бы совершенно спокойно и вольготно, но с тех пор, как мама попала в больницу, я не сводила концы с концами. Поэтому сама занимала комнату мамы, а в моей жила Вера. Она откликнулась на обьявление о сдаче комнаты и сначала показалась мне совершенно адекватной. Потом оказалось, что Вера толком нигде не работает, очень любит мужчин, которых таскает сюда, а еще иногда выпивает. Но выкинуть ее я не могла, ее ежемесячные платежи перекрывали коммуналку, оставалось еще немного сверху, а еще Вере пришлось бы вернуть залог, а я его уже потратила. Сразу, как получила. Поэтому я училась смирению и любви к ближним, то есть к Вере и ее кавалерам.

В холодильнике было пусто. Высохший кусок сыра аппетита не вызвал. Мы никогда не жили богато, но и не нуждались. Я так скучала по славным старым временам! А теперь… началась та самая взрослая жизнь, которой меня пугали в детдоме. Я там только до семи лет была, но многое запомнила.

– Никто тебе в жопу дуть не станет, – объясняла ночная нянечка. – И никому ты не будешь нужна. Все сама! Так что сейчас плакать и нервы мне трепать не нужно, привыкай к системе.