В итоге наш разговор свернулся.

В тот раз.

Но продолжился. И длился, длился и длился.

И вот его логическое завершение.

Я сижу в совершенно мокрых кроссах, мерзну, как последняя тварь, меня кусают в дырки на джинсах муравьи, а в физиономию – комары, а рядом совершенно невыносимый Пал Васильич, из которого, когда он трезвый, слова доброго не допросишься. Только мат, приказы и унижения.

На что я вообще подписался?

И надо мне оно все?

– Твой отчет – дерьмо, – как ни в чем не бывало, продолжает Васильич, – ты , вроде,   одиннадцать классов заканчивал, чего ж такой косноязычный? Жертва ЕГЭ гребанная…

– Как умею, – огрызаюсь я хмуро, прикидывая, я что будет, если я,  к  примеру, удочку утоплю? Ну, случайно? Закончится этот бред, или нет?

– А надо по правилам, – ворчливо гундосит Васильич, – тебя, дурака, несколько месяцев этому учили… Но, видно, свинью новым трюкам не обучишь…

– Да задрал уже, Васильич! – не выдерживаю я.

Ну в самом деле, я за неделю работы нарыл возможных фигурантов и нащупал парочку каналов! Без доказательств, конечно, и это жирный минус, но с перспективами внедрения! А он меня чморит! Ни одного слова в простоте!

– Рот закрой, щенок, – все так же тихо говорит Васильич, не отрывая взгляда от поплавка, – распустился. Рыбу распугаешь. Отчет не по форме. Как я его буду предъявлять? А если проверка? Ты у меня проведен по всем статьям расходов, там один твой байк половину расходов оперативных тянет…

– Ой, да кто вас проверять будет… – хмыкаю я.

– Не скажи… Непогрешим только Сам… – он многозначительно поднимает взгляд вверх, давая понять, кого имеет в виду, – а мы все ходим под статьей. От тюрьмы и от сумы…

– Ну всеоооо… Приехали, бля… – я тоже поднимаю взгляд к небу, показывая свое отношение к его словам.

– Наглый ты все-таки щенок, – качает опять головой Васильич, – никакой субординации, никакого уважения к старшему по званию…

– Так мне вообще звание не положено, – удивляюсь я, – я – негласник же, насрать мне на субординацию!

– Ну да, ну да…

Васильич больше не поднимает эту тему, переходит к сути. Наконец-то. Спустя час после неподвижного сидения в этой срани.

Вот спрашивается, не мог в городе где-то со мной пересечься? Обязательно было меня сюда переть, в жопу мира? На корм комарам? У меня, так-то, похмелье! И вообще, кулаки болят, я их вчера хорошо почесал о рожи придурков на стоянке.

Идиот, надо было отчет не сразу на энергии и драйве писать, а утром, или вообще, когда отосплюсь, ближе к вечеру.

Но нет!

Захотелось же похвастаться, какой я крутой внедряльщик! Как я сумел провернуть дело! И что теперь немного совсем осталось!

А еще ужасно хотелось получить хотя бы одобрительное ворчание от Васильича, это как минимум. Ну а как максимум – пожатие руки и отеческое : «Молодец». Ну не дурак ли я после этого?

Дурак.

Сам виноват.

Хавай теперь, не обляпайся…

– Но вообще, если по сути, – продолжает Васильич, – то ты – молодец…

Я замираю. Да правда,  что ли? Реально? Он меня молодцом назвал???

На душе как-то сразу тепло становится, приятно так.

– То, что ты этих мальчишек побил, конечно, плохо, – тут же опускает меня на землю вредный Васильич, – теперь сложно будет с ними контакт наладить… То, что ты принес от них – это, похоже, как раз то, что мы и ищем… И очень надо выяснить, где берут. А как ты это выяснишь, дурака кусок? После драки?

– Васильич! – меня настолько распирает от гордости, что  в кои-то веки что-то правильно сделал, что я даже подпрыгиваю на месте, – говно вопрос! Ты не помнишь,  что ли? Все великие дружбы начинаются с драк? Все будет пучком!

– Да? – Васильич смотрит на воодушевлённого меня, потом отворачивается опять к поплавку, – ну посмотрим. Отчет перепиши, и со словарем сверь, а то жи-ши… с буквой и… Вали уже отсюда. Всю рыбу распугал.