Они у нее прохладные, а меня огнем палит! Горячо!
И взгляд у нее горячий! Жжет!

- Давай, Светка, - пищит девчонка в толпе, не выдержав напряга, но ее тут же затыкают. Все стоят и смотрят, как рыжая Света целует меня. Сама. 

Света приподнимается на носочки, выдыхает и мягко касается моих губ. Тут же хочет отпрянуть, видно, на это был расчет, но я же не совсем дурак! 

Одну ладонь – ей на талию, прижать, рывком! Чтоб пискнула от неожиданности. 

Вторую – на затылок.                                                                                     

И губами – в губы!                                                                                                         

С напором, силой, порабощая, чтоб никто и не понял, что я тут силу применяю. 

Она сжимает пальцы на моей футболке, но не отталкивает, просто в горсти собирает, и слабо стонет в губы. Тихо-тихо, никто не слышит. 

Только я.                                                                                                                           

И этот ее стон мне крышу сносит. Причем,  похлеще, чем в первый наш поцелуй, когда она мне гадость сказала, а я ее за это поцелуем наказал. Показал, для чего ее рот идеально подходит!
Я уже не думаю о том, сколько народу на нас смотрит, какие будут слухи ходить по универу потом, и что Светочка предпримет, когда я ее все же отпущу. 
У меня нет «потом», нет «дальше». Только «сейчас» есть. Этот момент. 
И в нем – только она. Вкус ее губ, сладкий и дурманный, тело тонкое , гибкое, запах , с ума сводящий, податливость неожиданная… И робкий ответ. Попытка ответа, которую я улавливаю и окончательно дурею. 

Глаза заволакивает красным, я не могу остановиться чисто физически, уже не обнимаю ее, а держу на весу, словно еще чуть-чуть – и утащу, нахер, куда подальше, как зверь свою добычу уносит. 

И хрен кто меня остановит! 

Она и не сопротивляется, держится за мои плечи, тихо стонет в губы, дышит через раз, растерянно льнет всем телом… 

Охереть… Вот это приз! Да я ради такого готов хоть каждый день бутылки крутить!

Не контролирую себя, жму сильнее, дыхания не хватает, жар ее кожи сносит с ног…

Тут неожиданно все прекращается. 

На нас падает оглушительная тишина. Оказывается, все это время звучала музыка, тот бит, под который я катал бутылки. И сейчас он завершился. 
Я останавливаюсь, отрываюсь от Светы, смотрю ей в глаза. Зеленые, как море. И такие же безумные сейчас. Мутные. 

Она неуверенно шевелится, потом тихо  скользит по моему телу, опускаясь на пол и все еще держась за шею. Я тоже не могу расцепить ладони у нее на талии. Не хочу расцеплять. Отпускать не хочу. 

Так мы и стоим, посреди молчащей толпы, смотрим друг на друга. И, кажется, даже дышим в унисон. 

А еще кажется, что длится это, хрен знает, сколько. Долго. Вечность длится. 

И только я собираюсь что-то сказать, не знаю, что, впервые слов нет, как на нас падает грохот аплодисментов, улюлюканий и криков. 
Чуть с ног не сшибает лавиной. 
Парни ломятся ко мне, с восхищениями:

- Красавчик!                                                                                                           

- Нихера себе!                                                                                                            

- Вот это да!                                                                                                                        

Девчонки кидаются на шею и через одну норовят повторить Светочкин поцелуй. 

Я отвечаю на рукопожатия, мягко уворачиваюсь от липких чужих губ, и все это время смотрю, как Свету уводит в сторону тот мажор, с которым она пришла сюда.