Я начала догадываться.

– Боюсь даже представить кем она работает..

Машка громко вздохнула.

– Да, она гадалка.

Я закатила глаза.

– Маш. Ты ведь знаешь мое отношение к этому.

– Да, но она действительно может помочь. Она очень многое знает о прошлых жизнях.

– Прошлых жизнях? – я посмотрела на подругу. – Думаешь, этот.. как его..

– Дживун.

– Да, он. Думаешь, он правда не вспомнил меня?

Подруга качнула головой.

– Не похоже. Он скорее заинтересован в тебе только потому, что ты его терпеть не можешь. Не зря ведь говорят «запретный плод сладок».

– Но такого не может быть. Мы были слишком близки. Даже Андрей все помнит, а он нет. Как так-то?

Подруга удивилась.

– Андрей?

– Да. Это долгая история.

– Поехали. Нужно во всем разобраться.

– Ладно.

Дом гадалки находился в черте города, что меня уже удивило. Странно было осознавать, что современные ведьмы больше не живут в деревянной избушке в лесу. Еще больше я удивилась, когда дверь нам открыла не старая бабка в черном балахоне, а довольно привлекательная брюнетка лет тридцати пяти с потрясающими карими глазами.

– Маша, как я рада тебя видеть! – девушка крепко обняла мою подругу, а потом обратила свой взор на меня, обнажив ровный ряд белоснежных зубов.

– Варя, знакомься, это Катя – моя давняя знакомая и по совместительству, учитель по миру Таро.

– Рада наконец познакомиться с тобой. Маша много рассказывала о тебе. – брюнетка подошла ко мне и нежно обняла. Странно, но я всегда думала, что ведьмы пахнут как-то пряно и одновременно тяжело, однако, моя новая знакомая пахла корицей и кофе. Ее объятия дарили невероятную легкость, а руки оказались нежнее самого шелка. Отстранившись, она все с той же улыбкой радушно провела нас в гостиную, а сама унеслась готовить нам чай. Апогеем всего стало то, что у кареглазой как оказалось, есть ребенок. Малыш радостно играл на улице, а зайдя в дом и увидев гостей, он с весьма озадаченным видом уставился на меня. Я сглотнула. Не знаю почему, но мне захотелось поговорить с ним.

– Эм, привет. – я чуть улыбнулась. – Я Варя. А как тебя зовут?

Мальчишка улыбнулся мне и снова удрал на улицу.

– Он не говорит. – Машка вздохнула.

– Но… на вид ему около пяти. – я была в замешательстве.

– Так и есть, но он все молчит. Что с ним только не делали – и к врачам чуть ли не со всего света возили, и к шаманам, а все без толку. Никто не может ему помочь.

– Какой кошмар. И что, он так и останется немым на всю жизнь?

Машка неопределенно пожала плечами, а мое сердце сдавил ком. Жизнь несправедлива. Разве этот мальчик, совсем еще малыш, заслужил такие муки? Он не может выразить мысли, общаться, не может завести друзей и просто жить полноценной жизнью. Я вдруг почувствовала тепло где-то в области груди, а уже через минуту, это тепло просто обжигало грудную клетку, но я не обращала внимания. Мне было невыносимо больно и обидно за ребенка и от безысходности я тихо заплакала.

Мои внутренние терзания развеял топот маленьких ножек. Я украдкой смахнула слезы и подняла глаза на ребенка. Малыш стоял на пороге гостиной с красивым фиолетовым цветком в руке и смотрел на меня, будто не решаясь подойти. Однако спустя минуту, он подошел и нежно коснулся маленькой ладошкой моей щеки, стирая с нее вновь нахлынувшие слезы, а потом осторожно обнял меня за шею. Не сдерживая слез, я тоже обняла его маленькое тельце. Машка и уже освободившаяся Катя молчали, но не сводили с нас удивленных глаз. Спустя несколько минут, мальчик отстранился и улыбнувшись, протянул мне цветок и тихо сказал:

– Меня зовут Марк. – и весело смеясь, убежал на улицу.

Сказать, что все были в шоке – это не сказать ничего. Катя сначала стояла в ступоре, а потом широко улыбнулась и подойдя, крепко обняла меня.