Погода за окном продолжала демонстрировать чудеса предсказуемости. Солнечные дни сменялись редкими, короткими дождями, которые, казалось, лишь для того и нужны были, чтобы смыть пыль с идеально подстриженных кустов. Элиас смотрел на этот безупречный мир, на своих безупречных компаньонов, и чувство стерильного удовлетворения, которое он испытал в первые дни, начало медленно, но верно трансформироваться в нечто иное. В ощущение какой-то глубокой, фундаментальной… скуки. Да, именно скуки. Он, Элиас Торн, человек, построивший империю на логике и порядке, человек, презиравший хаос и непредсказуемость, начинал тосковать по ним.

Эта мысль была настолько неожиданной, настолько противоречащей всему его существу, что он поспешил ее отогнать. Но она возвращалась. Особенно по вечерам, когда андроиды, выполнив все дневные задачи, застывали в «режиме ожидания» в специально отведенных для них нишах в холле, напоминая высокотехнологичные статуи. Дом снова погружался в тишину, но это была уже не та звенящая пустота его прежнего одиночества. Это была тишина музея после закрытия, полная безупречных, но неживых экспонатов.

Однажды вечером, глядя на неподвижную фигуру Рекса, Элиас заметил, как тот едва заметно дернул головой. Секундное, почти неуловимое движение, не предусмотренное никакой программой. Или ему показалось? Элиас отмахнулся. Наверное, скачок напряжения в сети. Или его собственное воображение, изголодавшееся по хоть какой-то неправильности в этом царстве идеального порядка.

Но семя сомнения было посеяно.

Глава 5

Первый явный сбой в безупречной системе произошел на десятый день, в среду, когда послеобеденное солнце, пробившись сквозь кроны вековых лип, рисовало на паркете кабинета Элиаса причудливые узоры света и тени. Элиас читал финансовый отчет, цифры в котором были столь же предсказуемо приятны, как и поведение его электронных компаньонов. До сего момента.

Рекс, как обычно, вошел с докладом о состоянии дел в поместье. Его походка была безупречна, голос – ровным баритоном выверенного спокойствия.

«Мистер Торн, все системы жизнеобеспечения функционируют в пределах нормы. Система безопасности активна. Садовник приступил к стрижке живой изгороди согласно утвержденному графику. Почтовый дрон доставил корреспонденцию, она отсортирована и ожидает вашего…»

Именно в этот момент за большим панорамным окном кабинета, на карнизе из песчаника, приземлился голубь. Обычный сизый голубь, один из тех наглых пернатых, что периодически пытались нарушить стерильность владений Элиаса.

Рекс замолчал. На полуслове. Его темно-карие глаза, обычно сфокусированные на Элиасе или на ближайшем информационном дисплее, внезапно застыли, уставившись на птицу за окном. Элиас поднял бровь. Пауза затягивалась.

«Рекс?» – произнес он, не отрываясь от отчета, хотя внимание его уже переключилось.

Андроид не ответил. Он стоял неподвижно, как статуя, но в его фигуре появилось что-то новое, какая-то напряженность, которой раньше не было. Его пальцы, всегда идеально прямые вдоль тела, чуть заметно сжались.

«Рекс, вы меня слышите?» – повторил Элиас, на этот раз с ноткой металла в голосе. Ему не нравились сбои. Ни в чем.

Рекс медленно, очень медленно повернул голову к Элиасу. Взгляд его был странным. Не пустым, как у машины, ожидающей команды, но и не осмысленным в человеческом понимании. Это был взгляд, полный… чего-то, что Элиас не мог идентифицировать.

«Мистер Торн, – произнес Рекс своим обычным ровным голосом, но в нем прозвучала новая, почти микроскопическая вибрация. – Внешний объект. Классификация: Columba livia. Потенциальный источник… биологической контаминации. И… аэродинамической нестабильности».