Я сделал затяжку поглубже и выпустил пару колец дыма. Сколько ещё смогу прожить вот так вот, выживая изо дня в день? Сколько ещё могу мучиться от тоски, одиночества и бессилия? Каждый день подобен пытке. Я даже спать последнее время не могу, потому что снятся они. Снится моё счастливое прошлое, которое осталось где-то там, позади, а впереди только пустота, которая превращает опять в того же зверя, от которого однажды спасла меня Даша.

Кто-то сказал, что мужчины не плачут. Чушь это всё. Мужчины плачут, и ещё как. Их слёзы не видны, потому что они внутри. Их сердце обливается горькими слезами, когда они теряют свою жизнь и надежду на возрождение. Кое-как смог уснуть, но спал недолго. Опять те сны, которые, как плёнка на повторе, крутятся, снова и снова показывая один и тот же кадр.

Встал с кровати и посмотрел на свои наручные часы. Было пять утра. Пошёл в душ, смывать прошлый день. От горячей воды краснела кожа, но я не чувствовал боли, потому что был мёртв. Горячий кофе обжёг горло, но мне было всё равно. Взял пачку Мальборо и вышел на улицу, садясь на крыльцо. Начало мая. Солнце с утра уже жарит, птички поют, небо голубое, трава уже полностью приобрела зелёный цвет. Везде жизнь идёт, а у меня она застыла.

Выдыхая сигаретный дым, моё внимание привлекли открывающиеся автоматические ворота забора. Есть только у одного человека пульт от этих ворот, и он единственный, кто так часто меня навещает. Чёрный BMW Фила въехал на территорию дома и остановился около гаража. Заглушив мотор, из машины показался и сам Фил, который был одет в чёрные джинсы и чёрную футболку. В холодные времена года к этому комплекту прилагается ещё и кожаная куртка. На руке поблёскивают мощные золотые часы, которые Фил выиграл в драке у одного братка, ещё много лет назад, когда мы были никем. В том бою Фил получил ножевое ранение, и ему порезали щёку. И теперь у него на пол-лица красуется шрам от скулы до виска. Мужчина подошёл и молча сел около меня, беря из пачки сигарету.

— Как дела? — спросил тот, прикуривая.

— Как видишь, пока живой.

— Рад это слышать. От тебя хоть сегодня не воняет, как вчера.

— Хм… — хмыкнул и отвернулся от друга. — Что припёрся в такую рань? Или пас меня возле дома?

— У нас на девять утра доктор.

— Что за доктор? — взглянул на него удивлённо.

— Психолог. Забыл?

— Твою ж мать! Ты серьёзно? — провёл своей пятернёй по волосам, приглаживая их, и взял в руки очередную сигарету.

— А похоже, что шучу? Сходи один раз. Не поможет — я отстану от тебя и делай, что хочешь. Можешь опять в свою рулетку поиграть, я даже патрон в барабан сам тебе положу.

— Смерти моей хочешь? — усмехнулся я и выпустил сигаретный дым изо рта.

— Я — нет, а ты вот да. Надоело уже нянчиться с тобой.

— А я тебя и не прошу. Сам могу разобраться, что мне делать. Не маленький, скоро уже сорок, как-никак, — и затушил сигаретный бычок о землю, притаптывая его ногой.

— Ты — нет, а я просто не могу позволить тебе руки на себя наложить. Мы столько с тобой прошли вместе, и если бы мне кто сказал, что ты в свои тридцать семь лет захочешь на себя руки наложить, я бы его к чёрту послал.

— Ладно, хватит трепаться. Кофе будешь?

— Наливай, — проговорил Фил, сплюнул слюну и, вставая со ступеней, прошёл в дом.

Сварив кофе, я оделся, и мы поехали по адресу, где им был назначен сеанс у психолога, которого Фил расписывал как господа бога. Ну, посмотрим, что там за специалист такой, который помогает словами излечиться от ненужной хвори.

7. Глава 6

Виктория

Или мне кажется, или я сошла с ума. После того, как Артём нас с сыном подвёз до дома, я стала повсюду видеть его машину. Может это, конечно, только из-за того, что все мои мысли только о нём? Я даже стала опасаться ходить по улицам, а вдруг опять покажется эта машина со своим хозяином и он заведёт свою шарманку про то, что хочет всё возобновить.