Большая часть творческого кооператива, изрядно подуставшая и от ожидания, и от публичных скандалов в строительно-оперной семье, тут же проскандировала, что детали личной жизни Балыки могут оставить при себе, а если у кого-то возникают столь сложные ассоциации, то переживать их следует самостоятельно, а не портить людям праздничное настроение.

Впрочем, на владельцев собак и кошек рассказ председателя тоже произвел не лучшее впечатление. Поэтому, как только Эльвира убрала звук, зоозащитники принялись не менее бурно возмущаться варварскими обычаями и традициями. Теща председателя, Елена Павловна, демонстративно подхватила на руки беспрестанно тявкающую пекинскую собачку и, ни к кому не обращаясь, громко произнесла:

– Не переживай, Мотечка! Если до тебя хоть кто-то пальцем дотронется, я сама его закопаю. Злые люди, злые!..

После чего дискуссия ожидаемо перескочила с собак на людей и понеслось. Кто-то вспомнил Беломорканал и Сталина, в ответ им припомнили БАМ и целину. Староверы, потирая олдскулы, вспомнили о «першпективном тракте» и крепостных, сгинувших в болотах будущего Санкт-Петербурга. В результате исторических параллелей спор сместился еще левее, в сторону нарушения прав человека и гражданина в целом, и вялое начало церемонии закладки первого камня мгновенно переросло в бурный митинг за права всех невинно пострадавших во все времена.

Эрудированный, но не слишком осмотрительный председатель кооператива, подбирая максимально нейтральные слова и выражения, снова призвал к порядку и, дабы снизить градус напряжения, предложил дискуссию окончить, ограничившись простым помещением ритуального камня в вырытую по середине поляны яму – не глубокую, не широкую, но вполне для отечественного кирпича достаточную. Мол, мы не скифы какие-нибудь, не фараоны, строим не на столетия, а хоть бы на наш век хватило. После чего решено было перейти к следующему пункту программы.

Следующим пунктом был выбор названия будущего поселка. Мероприятие безусловно важное и ответственное, но поскольку сразу в след за ним намечались водные процедуры: обмывание и купание (распитие шампанского и заплыв в прохладных водах Истринского водохранилища), то и с названием решено было не заморачиваться: раз закопали кирпич в понедельник, пусть Понедельником и называется. Возражавших не было, воздержавшихся пара человек и все голодные и уставшие наконец-то радостно устремились к столам.

И может звезды над тем поселком в тот день не так сошлись, а, может, роковую роль сыграла случайно оброненная невинным младенцем фраза, но с этой минуты все в Понедельнике пошло не так.

1

Рыжеволосая женщина лет тридцати пяти, вооруженная тряпкой и пипидастром, осторожно смахнула пыль с изящной бронзовой танцовщицы. Поставила статуэтку обратно на полку и сделала шаг назад. Конечно, такое сокровище следовало хранить в шкатулке, подальше от пыли и дневного света, но пока это было выше ее сил. Любимым Эрте Даша хотела любоваться вечно. И до сих пор не верила, что этот русский гений ар-деко оказался в ее коллекции.

Смахнув со лба непослушный рыжий локон, хозяйка продолжила уборку. Делала она это скорее по привычке, из необходимости чем-то занять руки – жила Даша одна и беспорядок наводить было просто некому. Небольшой домик в южных Альпах, где она проживала, вернее, изредка ночевала последние два года, был небольшим, но очень уютным. Над его интерьером она работала с тем же усердием, что и птица шалашник над будущим гнездом – объезжала окрестные деревушки, выискивая работы местных мастеров: мебель, текстиль, декор. Этот дом был ее местом покоя, надежным прибежищем в редкие минуты затишья, передышки от работы, состоящей из бесконечных разъездов. Только здесь она могла позабыть о бытовых, рабочих, любых проблемах, только здесь, в полном уединении, она ощущала себя по-настоящему спокойной и счастливой.