Смена технологических и мирохозяйственных укладов – болезненный процесс, сопровождающийся структурным кризисом, экономической депрессией, обострением военно-политической напряженности. Властно-хозяйственные отношения, сложившиеся в ходе предыдущего цикла эволюции мировой экономики, защищаются заинтересованными в их продолжении элитами и обслуживающими их институтами любыми средствами, вплоть до мировых войн. Но победителем в этих войнах всегда оказывался новый лидер, носитель более эффективной системы производственных отношений, институты которых затем копировались другими странами, распространяясь в мире и формируя новый мирохозяйственный уклад.

Так, в прошлом веке Великобритания, стремясь сохранить свое лидерство, организовала две мировых войны между наиболее опасными для себя конкурентами, но так и не смогла удержать свою колониальную систему, эксплуатируемую в настоящее время американскими ТНК. Сегодня уже США организовывают мировую гибридную войну, чтобы сохранить контроль над своей периферией. Но ее главным результатом становится стратегический союз России с Китаем и усиление последнего в качестве лидера нового мирохозяйственного и, со временем, технологического уклада. Сумеет ли этот союз нейтрализовать американскую агрессию и предотвратить новую мировую войну? Во многом это зависит от того, сможет ли Россия вывести свою экономику из колониальной зависимости от США и их союзников по НАТО.

В соответствии с объективными закономерностями долгосрочного экономического развития мир переходит к новым технологическому и мирохозяйственному укладам. Одновременно совершается технологическая революция и смена системы институтов, определяющих воспроизводство национальных и мировой экономик. Наша страна оказалась после распада СССР на «периферии» американоцентричной системы воспроизводства капитала, подчинившей своим интересам эволюцию российской экономики. В книге подробно описывается механизм этого подчинения, повлекший деградацию и сырьевую специализацию, распад некогда передового народнохозяйственного комплекса на отдельные сегменты, обслуживающие внешние интересы. Из российской экономики сделали дойную корову американоцентричной финансовой системы, ежегодно выкачивая посредством цепочек неэквивалентного трансграничного обмена около сотни миллиардов долларов капитала.

Заблудившись в сетях собственных иллюзий после краха СССР и распада построенной им мировой системы социализма, наши обществоведы, вслед за западными коллегами, стали оперировать невнятными и познавательно беспомощными понятиями постиндустриального общества, постмодерна, постхристианства, посткоммунизма и даже постгуманизма, отказавшись как от диалектической логики, так и от исторического материализма. Запутав себя и читателя наукообразными рассуждениями, они так и не смогли предложить сколько-нибудь понятную теорию социально-экономического развития взамен выброшенного на свалку истории общественной мысли научного коммунизма.

Между тем, спустя четверть века после антисоциалистического погрома на постсоветском пространстве, пыль улеглась и картина прояснилась. Возврат к ключевым понятиям производительных сил, производственных отношений и факторов производства, анализ объективных данных об эффективности различных моделей перехода к рыночной экономике позволяют восстановить понимание логики социально-экономического развития в новой научной парадигме. В отличие от марксистской и неоклассической парадигм, она основана не на догмах, а на объективных закономерностях экономической эволюции. Исходя из них, в книге дается ответ на простой вопрос: куда мы попали? Совершили ли мы скачок в будущее, выйдя, как об этом любили говорить в 90-е годы, из социалистического тупика? Или, наоборот, провалились в прошлое, оказавшись в тупике отживших производственных отношений? Ученые, занимающиеся «длинными» циклами в развитии человечества, отмечают переходный характер современной эпохи, сочетающей в себе смену циклов различной периодичности вплоть до цивилизационных тысячелетней длительности