Я хмыкнул и спросил:

– А что если связь осуществляется по телефону или вообще по интернету, посредством личных сообщений в соцсетях или электронных писем?

– В случае голосовой связи, – Кандид склонил голову в мою сторону, – существуют программы, позволяющие анализировать не только слова, но и полный акустический спектр голоса. В случае же если первичная связь осуществляется в текстовом режиме, тогда я думаю, стоит договариваться о сеансе аудиовизуальной связи. Тогда и ваш собеседник по интерьерам поймет, что вы его не обманываете, и мы сможем взять под контроль его эмоции.

– Такая штука у нас есть, и она называется «скайп», – кивнул Олег Маторин. – Конечно, доступна это удовольствие далеко не каждому, но альтернативой «скайпу» может быть только личная встреча с риском нарваться на засаду.

– Давайте не будем превращать нашу историю в дешевый криминальный боевик, – сказал я, – своей властью кандидата в императоры накладываю запрет на общение с всякими группами риска, вроде разорившихся бизнесменов и прочих жуликов мелкой руки, если их невозможно предварительно проверить этим самым психосканером вдоль и поперек. Вряд ли домохозяйка тетя Люба или инженер дядя Вася побегут сдавать нас бандитам или в ФСБ, а вот бизнесмены, если их плотно возьмут за жопу, способны продать не только китайские линяющие джинсы лоху, но и неудачливого партнера конкурентам или налоговой. И все на этом. Понятно?

Все кивнули, и на том разговор вроде бы прекратился, но, видимо, кому-то было понятно не до конца, потому что эта темя еще раз всплыла, но уже под самый конец нашей подготовительной программы, и, по счастью, с минимальными потерями.

Тогда же и там же.

Макова Мария Петровна 36 лет, бывший врач-терапевт, а ныне просто челночница.

Не люблю, и никогда не любила военных. Особенно таких дерзких, самоуверенных и готовых взять на себя всю тяжесть мира. А этот Шевцов, оказывается, еще и кандидат в Императоры… И если бы не угроза смерти со стороны этого инопланетного железного чудовища, то я обязательно бы встала и высказала все, что думаю об этом ужасном заносчивом типе с замашками кровавого диктатора. А этот держиморда, который везде ходит вместе со своей малолетней лахудрой, что так бесстыже вешается на него, останавливается прямо напротив меня, тычет в мою грудь пальцем и говорит:

– Мария Петровна, мне сказали, что вы у нас врач. Это так?

– Да, – дерзко отвечаю я, – я была врачом-терапевтом, а сейчас я челночница, таскаю баулы, набитые китайскими и корейскими тряпками, из Владика в Москву, потому что у нашего государства нет средств платить врачам и учителям…

– Фигня все это, Мария Петровна, – прерывает меня этот нахал, – забудьте про свои баулы, потому что я конфискую вашу медицинскую подготовку для нужд нашего маленького коллектива. И кроме того, как наш новый главный врач, извольте быть на заседании актива через полчаса.

И вот я здесь, сижу и смотрю, как этот ужасный тип каждым своим словом укрепляет свою диктаторскую власть, а я ничего не могу, и, главное, не хочу этому противопоставить. Нет ни сил, ни желания встать и сказать что нам лучше по-настоящему умереть, чем выполнять какие-то чуждые нам Основные Директивы. Во-первых – жить-то хочется, а это инопланетное железное чудище прямо сказало, что мы либо вместе с Шевцовым достигаем успеха, либо вместе с ним отправляемся в ад, ибо он нас спас и потому стал властен над нами. Во-вторых – если мне нельзя вернуться домой (а если честно, то и не очень хочется к мужу-тирану), то я хотела бы забрать сюда мою пятилетнюю дочку Нюрочку, чтобы улететь вместе с ней далеко-далеко от того кошмара, в котором я жила до сих пор.