Неожиданно Рюмси заметила заваленный камнями кусок хлеба. Несмотря на явную черствость и цвель, еда выглядела заманчиво, словно грех. Девочка подняла хлеб, протерла рукой и, сняв повязку, уже намеревалась жадно впиться в желанную пищу, как вдруг ей в лицо влетела палка. Удар чуть не выбил из нее сознание. Глаза наполнились слезами, а кровь хлынула ручьем.

– Что ты творишь?! – речь девочки стала невнятной, она с трудом дышала.

– Дура тупая! – рявкнул Кир, подходя к ней. – Еле успел.

Рюмси согнулась, держась за лицо.

– Прости, я не хотел… Не было выбора.

Толстяк неловко прикоснулся к ней, будто это могло загладить его поступок. Рюмси резко убрала его руку.

– Еда слишком долго пролежала среди трупов. Теперь она тоже несет смерть, – Кир умолк, сглотнул и продолжил уже привычным голосом:

– Слушай, о тебе ведь думал. Черт подери! Если бы мне было плевать, я бы позволил тебе сожрать хоть всю еду, с трупами в придачу!

Рюмси чувствовала, что он говорил правду. Да и не мог он соврать. Слова Кира были ей приятны, но она пыталась не показать этого. Толстяк стянул с лица повязку и протянул ей.

– На вот, вытри кровь.

Рюмси не стала противиться и приняла ткань, коснулась языком десен и облегченно вздохнула – зубы на месте. Не хватало ей с таким-то лицом еще и беззубой ходить.

– Рюмси, у тебя кровь! Что случилось? – появившись, прокричал Брэкки.

– Я… – начал Кир, глядя себе под ноги.

Но Рюмси не дала ему договорить.

– Сама виновата – не знаю еще, что к чему, – уклончиво ответила она, облизывая разбитую губу.

– Ну, давай осторожнее, – вздохнул Брэкки, видимо, решив, что она сама ударилась.

Рюмси заставила себя ответить с улыбкой:

– Обязательно.

Когда они отошли, Рюмси услышала чудовищно мерзкий и влажный звук. Оглянувшись, она увидела, что на мертвецов накинулись несколько собак, буквально разрывая трупы, отчего тела заплясали, нелепо подражая живым.

Дальше зрелище выглядело немногим лучше: эта часть Счастливчиков еще больше напоминала кладбище. Руины придавали деревне серо-зеленый цвет с редкими прожилками деревьев, чернеющих на фоне развалин. Их лишенные листьев ветви походили на простертые к небу руки мертвецов.

Мрачные, закутанные в тряпье люди бродили среди руин, иногда поглядывая на ребят с равной долей недоверия и враждебности. Большинство же слонялось с таким отрешенным видом, будто жизни в них оставалось не больше, чем в тех, кто погребен заживо.

– И мы туда отправляемся? – ужаснулась Рюмси.

– А ведь ты только-только начала мне нравиться, – сказал Кир. – С тобой столько всего случилось, но ты ни разу не заныла.

Рюмси могла поклясться, что заметила тень улыбки на его лице.

– Да, меня тоже это не радует, – проговорил Брэкки, не обращая внимания на Кира. – Но представь, что перед нами озеро из… испражнений.

– Это нелегко представить, – усмехнулась Рюмси. – Такого ведь не существует.

– Ты просто не видела, что оставляет после себя войско, покидая место стоянки, – буркнул Кир.

– Так вот, представь озеро испражнений, которое нам нужно перейти, ибо на другой стороне лучшая жизнь, – продолжил Брэкки. – Идя посередине, ты будешь брести по шею, но перейдешь его за день. Можно идти по колено, но придется идти неделю. Я вот считаю, что лучше перейти быстрее. По шею или по колено – все равно в испражнениях.

Глаза Брэкки лукаво сузились, под повязкой угадывалась улыбка. Рюмси улыбнулась в ответ – хорошо сказано.

– Складно говоришь, черт возьми, – сказал Кир. – Только не озеро испражнений. Называй вещи своими именами – озеро дерьма.

Ветер печально завывал у разрушенных стен и, судя по тому, как люди морщились и прятали лица, приятнее не стал.