Еще долго лежала и сушила шерстку, греясь в солнечных лучах, а Лапке хоть бы что. «Конечно, это ведь не она гребла, как водоплавающее!» Она бегала неподалеку, собирала и грызла еловые шишки и какие-то корешки.

Осталась последняя, но не менее сложная задача — вернуться как можно ближе к месту нашего рождения, не знаю, почему, но для меня это важно. Скорее всего, до зимы мы не успеем туда добраться, поэтому надо найти место для зимовки, подальше от людей.

После этих приключений путешествие шло без проблем, нам удавалось незамеченными миновать людские поселения и переходить многочисленные автодорожные магистрали. Шли не торопясь, размеренно. Малышке еще надо нагулять жирок перед зимней спячкой. По дороге я старалась учить ее добывать себе еду, еще с прошлой жизни помню о том, что медведи всеядны.

Время шло, погони не было, и я надеялась, что нам удалось скрыться от людей окончательно. Ближе к осени мы наконец-то подошли к уральским горам. Переходя ночью очередную неширокую дорогу, мы наткнулись на дорожный знак, который меня очень обрадовал. Прочитать на нем надпись не составило труда. Она гласила следующее: «Южно-Уральский заповедник» — это неслыханная удача. Решение остаться тут на зиму и, возможно, навсегда, пришло мгновенно. Еще есть время нагулять Лапке жирок и подготовить берлогу, чем мы, собственно, и занимались оставшееся время до зимы.

Условия и природа на Урале просто великолепные: густые леса, полные дичи, съедобных ягод и растений, многочисленные реки с рыбой, а сколько подходящих мест для обустройства берлоги. «Красотища!»

Мы были на седьмом небе от счастья, правда, за хорошее место пришлось пару раз сцепиться с местными хищниками, но это сущие мелочи, с которыми я справилась, особо не напрягаясь.

И вот настал момент Лапке ложиться спать на всю долгую зиму. К этому времени мы обе сменили шубки, стали пушистые и красивые. Малышку теперь проблематично называть малышкой, она довольно хорошо подросла и поправилась с моей помощью. Думаю, спячка пройдет спокойно, а я буду всю зиму охранять ее сон.

Лапка устроилась в уютной берлоге, которую мы вырыли в небольшом пригорке. Она имеет узкий лаз и просторную камеру с низким потолком. Постель подготовили основательно, в несколько слоев. Первый слой сделали изо мха, весной он будет впитывать лишнюю влагу, второй слой сделан из елового лапника и коры, потом сухие листья, трава, и опять толстый слой мха, а в завершение мы постелили теплое одеяло из синтепона. У него вообще отдельная смешная история, но если коротко, то я стащила его у зазевавшихся туристов, которые оставили лагерь без присмотра. «Ну а что? Моя малышка должна спать в тепле и комфорте!» И вот теперь она сладко уснула на всю зиму, а я замаскировала вход, закидав его ветками и травой с листьями.

Зима выдалась холодной, но я спокойна за свою девочку. Мы выбрали для берлоги уединенное место в глуши, а снег плотно укрыл пригорок, тем самым сохраняя в нем тепло.

До самой весны все было спокойно. Я жила обычной рысьей жизнью, при этом стараясь не уходить далеко от Лапки. Моя густая шерсть позволяла спать даже на снегу, а обилие лесной живности не давало голодать.

Примерно в конце февраля заметила, что со мной начали происходить странности: появилась раздражительность, постоянно хотелось чего-то, сама не знаю чего, то вообще начинала ни с того ни с сего мяукать не своим голосом. А когда на нашу территорию стали забредать самцы моего вида, до меня наконец-то дошло, что происходит. «О боже! У меня начался гон! Какой кошмар!» Самцов я, естественно, прогнала, пусть даже не думают ко мне подходить. От греха подальше забилась, образно говоря, в самый дальний и темный угол, стараясь сдерживать свои порывы к громкому мяуканью «Еще чего не хватало! Я морально не готова к котяторождению и особенно к спариванию. Как представлю… брр!»