– Он, без всякого сомнения, профессионал. И насколько я могла понять, он не был оценен по достоинству в рейхе.

– Вы правы. Это говорит о вашем уме, фройлен. Я в вас не ошибся. Лайдеюсер был обижен и обойден чинами. А способности у него большие.

– А могу я спросить к чему эти вопросы?

– Лайдеюсер сейчас в Москве, фройлен. И его наверняка привлекут к сотрудничеству. И это можно будет использовать.

– Так это и есть истинная цель нашей командировки в Варшаву?

– А чем вам не понравилась инспекция безопасности ведомства генерал-губернатора, фройлен?

– Вы ранее никогда таким не занимались, герр Вильке. И не думаю, что вас послали в Варшаву за этим.

– И вы снова правы, фройлен. На этот раз я всего лишь курьер.

– Курьер? Вы? – удивилась Ева.

– Иногда сам бригаденфюрер Танцман выступает в роли курьера.

Ева посмотрела на пухлый чемодан Вильке, который он постоянно держал под рукой…

Варшава.

Дистрикт Варшава.

Generalgouvernement für die besetzten polnischen Gebiete

(«Генерал-губернаторство для оккупированных польских областей»)

4 июня, 1944 год.

Оберхельферин Ева Шрат уроженка города Швейбург в Баварии была еще слишком молода. Служить в женском вспомогательном подразделении СС она начала после того, как фюрер объявил тотальную войну. Осенью 1943 года после сокрушительного поражения вермахта под Курском фройлен Шрат была направлена в город Ровно в канцелярию генерального комиссара Эриха Шёне как знающая славянские языки. Таких специалистов не хватало катастрофически и на местах приходилось привлекать людей из местного населения. Естественно, советская разведка пользовалась этим и засылала во множестве своих агентов. Потому Шёне потребовал из Берлина прислать ему немецких специалистов.

Ева успешно работала в канцелярии Шёне под непосредственным руководством личного адъютанта генерального комиссара майора фон Ранке. Затем её талантами воспользовался Абвер, и она на короткое время перешла на работу в Абверштелле-Ровно. После оставления Ровно войсками вермахта, фройлен Шрат перевели во Львов в управление криминальной полиции. И уже из Львова её затребовал в Берлин оберштурмбаннфюрер СС Фридрих Вильке…

Ева Шрат выполнила все небольшие поручения оберштурмбаннфюрера Вильке.

– Вот списки что вы приказали перепечатать, герр Вильке.

– Зная ваши таланты, могу предположить, что ошибок в тексте нет.

– Я исправила все ошибки оригинального текста, что печатались в канцелярии генерал-губернатора. Его машинистки делают слишком много ошибок. Не меньше их делает младший адъютант генерал-губернатора. Тот молодой офицер, что печатает на машинке.

– Хорошо, Ева.

– У вас есть еще задания для меня, герр Вильке?

– Нет на сегодня.

– Я могут быть свободна и прогуляться по городу.

– Да. Вы ведь до этого не бывали в Варшаве, фройлен?

– Нет.

– Тогда посмотрите город…

Ева получила выходной и вышла прогуляться по улицам Варшавы. Она около часа бродила по городу, который еще не залечил военных ран, нанесенных в 1939 году.

Фотоателье Вильгельма Оберейтера привлекло внимание девушки, и она вошла. Звякнул дверной колокольчик.

Молодой мужчина в костюме вышел навстречу гостье.

– Чем могу служить, фройлен? Желаете сделать фото?

– Да. Я за всю войну не сделала ни одного художественного фото. Только для документов.

– Мне жаль, фройлен. Вы столь красивы, что можете украсить вывеску моего ателье. Прошу вас.

Ева вошла в большую комнату.

Она расположилась в кресле, а фотограф стал возиться с освещением.

– Я в Варшаве в первый раз, – сказала она вдруг по-польски. – А вы, пан, не местный?

Фотограф вздрогнул. Никак не ждал этих слов от обычной посетительницы.