Биографика СПбГУ https://bioslovhist.spbu.ru/person/489-butyrskiy-nikita-ivanovich.html

ЦГИА СПб. Фонд 139. Опись 1. Дело 1647

«Бутырский, профессор пиитики и эстетики, очень начитанный, знавший наизусть лучшие стихотворения русские, немецкие, французские, английские, итальянские и испанские, с выработанным критическим взглядом, смешил нас рассеянностью и приёмами. Объясняя нам, что значит изящное, он вдруг остановился, запустил палец в нос, вытащил кусочек засохшей мокроты и, катая его перед собою между двумя пальцами, заключил: «Вот что называется изящное!» Все в одно мгновение разразились хохотом; профессор обомлел и сам рассмеялся, когда объявили ему причину хохота. Он многому научил нас – не искусству создавать хорошее, но знанию, что хорошо».

1815 – 1820-е гг.

Фишер К.И. Записки сенатора. М., 2008. С. 21 – 22.

АНИКИТА СЕМЁНОВИЧ ВЛАСОВ

В 1835 г. окончил С.-Петербургскую Третью гимназию, затем – историко-филологический факультет Университета. В 1842 – 1844 гг. – учитель латинского, в 1844 – 1850 гг. – русской словесности в Третьей гимназии. В 1850 г. был назначен инспектором С.-Петербургской Пятой гимназии, в 1852 г. – директором Вологодской гимназии, в 1858 г. – директором столичной Пятой гимназии. С 1860 по 1868 гг. занимал должность директора С.-Петербургской Второй гимназии.

Курганович А.В., Круглый А.О. Историческая записка 75-летия С.-Петербургской второй гимназии Ч. 2. СПб., 1894. С. 275 – 278, 354.

«В этом же (пятом – Т.П.) классе был великовозрастный воспитанник Иванов, круглый сирота, живший из милости и по каким-то отношениям у чиновника П-кова. Он потешал нас стихами и комическими рассказами своего сочинения и часто плакался на свою судьбу, рассказывая как нередко П-ковы заставляли его выполнять самые черные работы по квартире, мешая готовить уроки. Однажды Иванов прибежал в класс после двухдневного отсутствия до крайности расстроенный и со слезами рассказал нам, что его благодетели заперли его, за какую-то неисправность по хозяйству, на ночь в маленькую тёмную комнату, где был положен в ожидании погребения труп старухи-бабушки. Иванов плакал, говорил, что скорее бросится в воду, чем вернётся домой на новые моральные истязания, был в полном отчаянии. Мы, мальчики 13 и 14 лет8, решили его поддержать во что бы то ни стало и помочь ему приготовиться к поступлению в Театральное училище, куда он уже давно и безнадёжно, по сильному призванию, стремился. Мы дали друг другу нечто вроде клятвы отдавать Иванову все деньги, которые у нас будут, и отправили депутацию к директору А.С. Власову с просьбой о заступничестве за Иванова. Я был избран оратором этой депутации. Власов отнёсся к нам очень сочувственно, вызвал к себе Иванова, подробно расспросил его, поехал затем к обер-полицмейстеру – и через несколько дней Иванов, которого Власов покуда приютил у себя, был освобождён навсегда от своих благодетелей, получив право свободного проживания, где он хочет». <…>

1860-е гг.

Кони А.Ф. Из лет юности и старости // Собр. соч. М., 1969. Т. 7. С. 67 – 68.

***

«Вспоминается мне и директор II Петербургской гимназии – Аникита Власов. Он относился к нам участливо и внимательно, – в отсутствие почему-либо учителей приходил к нам в класс (V и VI), тепло беседовал с нами и знакомил нас с появлявшимися тогда и производившими на нас обаятельное впечатление произведениями наших выдающихся писателей – Гончарова, Тургенева и других. Он поощрял наши литературные занятия, интересовался издававшимся в V классе рукописным журналом «Заря» и с добродушной улыбкой шутливо погрозил нам – редакторам – пальцем, когда прочитал эпиграф на обложке6 «Поверь, мой друг, взойдёт она – заря пленительного счастья, – Россия вспрянет ото сна» … Тем из нас, которые нуждались, он доставлял уроки, как репетиторам или подготовителям для поступления в гимназию».