Кстати, кандалы у тамплиеров вовсе не считались самым суровым наказанием. Наиболее свирепой карой было изгнание из Ордена. Устав в мельчайших деталях расписывал, за что какое наказание следует. Приводилось множество примеров, как рыцари, только бы их не выгнали из Ордена, соглашались на любые иные, сколь угодно тяжёлые и унизительные наказания. Одним из таких наказаний было лишение права носить белый плащ в течении одного года и одного дня. Временное лишение плаща сопровождалось следующим: рыцарь должен был работать с рабами и есть пищу рабов, сидя при этом только на земле. Если какой-нибудь приблудный пёс захочет отобрать у наказанного рыцаря еду, тот не имел права даже отогнать пса – у бездомной собаки теперь было больше прав, чем у него. А ведь как дорожила знать высоким достоинством своего происхождения! Многие рыцари, мужественно переносившего все тяготы и лишения войны, никогда бы не смогли перенести такое унижение. Но братья-тамплиеры переносили и это, только бы не лишиться белого плаща навсегда. А самым страшным унижением тех, кто лишался плаща на один год и один день, было то, что в течение этого времени они не имели права прикасаться к оружию, не могли участвовать в боях.

Эти парни в белых плащах не только восхищали, но и оставались загадкой. Обычные для светских рыцарей тяготы войны у тамплиеров были многократно умножены суровостью Устава, а тех призов, которые несла война их светским товарищам по оружию, они были напрочь лишены: не разбогатеть, не захватить для себя замок или рабов или земельный надел – вся боевая добыча поступала в казну Ордена. И в перерывах между битвами нельзя развлекаться даже самым невинным образом. Вместо «кнута и пряника», которые доставались на долю обычных крестоносцев, тамплиеры имели несколько кнутов, причём относились к ним так, как будто это один огромный пряник. Кажется, у них были совсем другие, необычные души…

Андрей уже не сомневался, что разгадка причудливой тамплиерской психологии – лично для него очень важный вопрос. Настолько важный, что от ответа зависит, как он будет жить дальше. Разминая постепенно крепнущие ноги, он мерил шагами свою маленькую комнатку. Он даже не знал, сколько дней прошло у него за книгами. Ему здесь было вполне нормально и никуда отсюда не тянуло.

***

Дверь открылась, как всегда, неожиданно, как будто Андрей считал её вообще не открывающейся, но она каким-то чудом всё же открывалась время от времени. На пороге стоял Дмитрий в своём белом плаще. Сейчас Андрей посмотрел на его плащ уже совершенно по-иному. Теперь он видел перед собой не какого-то непонятного театрально-экзотически наряженного мужика, а средневекового героя, неожиданно шагнувшего ему навстречу прямо из непроницаемых глубин истории. «Средневековый герой», тепло улыбаясь, протянул ему руку:

– Здравия желаю, товарищ капитан.

Андрей уже собирался как-нибудь прикольно пошутить в ответ, но заметил, что от рукопожатия по лицу Дмитрия пробежала едва заметная тень. Он мог бы деликатно сделать вид, что не заметил этого, но он и так уже устал от бесчисленных загадок последнего времени, а потому просто спросил:

– Здравствуй. Ты ранен?

– Да, есть немного. Плечо зацепило. Но ничего серьёзного, кость не задета, – кажется, вопрос не сильно Дмитрия смутил, но и отвечать на него распростронённо он явно не собирался.

– И с кем же это вы теперь сражаетесь, братья-тамплиеры?

– Скажу – не поверишь. Ничего не скажу – обязательно подумаешь, что криминал. Мне-то скрывать особо нечего, но ты, Андрей, такие вопросы задаёшь, на каждый из которых пришлось бы по три дня отвечать, даже на еду не прерываясь. Потом, если захочешь, дам тебе весь расклад, а сейчас пока скажу главное: наш Орден никогда не вступает в бой ни с одной регулярной правительственной армией мира. Это наш основной и совершенно незыблемый принцип. И здесь, в Эфиопии, мы не поддерживаем ни одну из противоборствующих сторон.