– Вы мне? – торговец поднял глаза на высокую фигуру.

– Где баня? – настойчиво требовал ответа мужчина.

– Смотря, зачем вам баня? Наниматься или по поручению? К тому же какая именно баня?

– Я тазики буду пинать, – и совершенно детская широкая улыбка озарила лицо незнакомца.

– Простите, не понял, какие тазики? Не слышал о такой должности, – торговец явно понимал, что чего-то в этой жизни не понимает.

– А какие, я не спросил, – на лице отразилась всемирная скорбь. – А какая разница?

– Не знаю, если честно. Вы бы вон в то здание обратились, – и торговец указал на дальний дом с большими деревянными воротами.

– Хорошо, – и мужчина снова просиял, светясь будто изнутри.

Пройдя мимо не менее удивленных, чем сам торговец, свидетелей сей беседы, мужчина подошел к указанному дому. Как оказалось, это на самом деле была баня, однако ее владельцам очень не понравилось, когда некая странная личность начала удар за ударом целенаправленно разносить их детище. Да еще чем? Тазиками! Кому расскажи, не поверят. И правильно сделают, ведь кто хочет восстанавливать разрушенное? А мне ой как не хотелось, так что я тоже не поверила, за компанию и во избежание финансовых проблем.

И вот дернул меня леший прислушаться к местным сплетням возле постоялого двора. И почему я такая сердобольная? Пришлось тащиться к торговым рядам, а не к городским воротам.

А все потому, что «мой Малыш» попал на следующий рассвет на невольничий рынок. У него, оказывается, рабское клеймо под плащом было, на лопатке. Вот вам и поворот! Хозяева несчастной баньки решили хоть с его шкуры содрать деньжат на ремонт, раз компенсировать ущерб не представлялось возможным. Да только я тут мимо к выезду из города пробиралась, всеми силами делая вид, что это короткая дорога, и ни с какими рабами вчера я не встречалась. Пробиралась, да не выбралась. Темень! Ну почему ему не срикошетило тазиком по темечку? И ему лучше спалось бы и мне спокойней жилось. Но нет, все было гораздо печальнее. В реальности Тар сидел на цепи в клетке, и такой он несчастный и побитый был, что сердце кровью обливалось. Не смогла я пройти мимо, раз уж решила его проведать поле услышанных сплетен. Мы всегда несем ответственность за свои поступки. Раз уж это я его в баню послала, то мне и спасать. Орково чувство ответственности!

– По какому праву этот человек в клетке? – голос был холодным и властным, взгляд сверху-вниз.

– Он не человек, он раб, – отозвался тот, кто выставил беднягу на продажу.

– И с чего вы это взяли?

– Клеймо.

– Да что вы? А то, что это чужой раб, вас не волнует? – я даже спешилась со своего жеребца. Ох и нахальная была рожа у этого торговца. Он уже меня раздражал.

– С чего ты взяла, детка, что он чужой? – он начал раздевать меня своим засаленным взглядом.

Ух, упырище! И почему в столице всегда полно подобного сброда?

– Во-первых, я не детка, а госпожа, а во-вторых, это мой раб, – пришлось выделить слова «госпожа» и «мой», а то этот жирный хряк явно туговато соображает. Наверняка отъелся на незаконной продаже чужого. В данном случае увеличение объема жира привело к уменьшению умственных способностей. Видимо, личностная мутация, индивидуальная, так сказать. Обычно пухляки добрые и приятные люди. По крайней мере мне раньше попадались именно такие.

– И что же, позвольте спросить…

Я бессовестно его перебила.

– Позволяю.

– …Ваш раб делал в моем доме?

Хороший вопрос. И какого чешуйчатого демона раб поплелся в дом к этому торговцу? Я посмотрела на страдальца, но тот лишь преданно смотрел в ответ, даже не собираясь помогать. Ладно, я решила мыслить, как доверчивый ребенок, коим казался мой вчерашний знакомый. Научник всегда говорил, что для понимания других, необходимо начать думать, как они.