У Вильгельмины появилась идея. Она аж приостановилась на лестнице крыльца, на бледном лице проступила улыбка озарения, которую она тут же спрятала под гримом равнодушия.
Она тоже может придумать повод – пусть даже он будет немного ненастоящий.
10. Объект для изучения
[Соединенные Штаты Америки, Балтимор, Резервуар-Хилл][Соединенные Штаты Америки, Вьенна, Вулф-Трап]
Агент Серрет с энтузиазмом жевал утиную ножку, макал хлебный мякиш в ароматный жир, Уилл рассказывал о своем плане по визиту в фитнес-клуб. Доктор Гаштольд одобрил идею нарядить Аллекса в спортивную форму, дать ему премиум-абонемент – чтобы никто не заподозрил подвох.
– Если бы я был блондинкой, можно было бы использовать меня как приманку, – то ли шутя, то ли серьезно, рассуждал Аллекс. – Но уж как получилось, увы. Главное, увидеть как можно больше за каждое посещение, потому что демон и не думает останавливаться.
В зоне риска была каждая светская дива – и таких, по их сведениям, насчитывалось немало. Если Сердцеед еще не выбрал новую жертву и будет пытаться раздобыть ключ, его следует искать вблизи объектов интереса и тех, кто находится в окружении.
Пресса подливала масла в огонь, новости пестрели громкими заголовками о жутких убийствах, с кучей преувеличений и искажений, репортеры выставляли преступника сектантом, импотентом, жалким подражателем Мэрилендского Потрошителя, любимца популярной культуры. Тексты могли поднять новую волну убийств не только самого Сердцееда, но и подобных ему, разозлить преступника и заставить его опровергать клевету. К счастью, журналисты не писали о деталях расследования, которые могли бы спугнуть Сердцееда, дать понять, что следствие село ему на хвост.
У них по-прежнему не было никаких зацепок – лишь бесполезный образец ДНК, портрет преступника и догадки, основанные на выводах уникального детективного метода специального агента Гатти.
Уилл выглядел паршиво, под серо-сине-зелеными глазами-хамелеонами залегли тени, волосы были еще более взлохмаченными, чем обычно, на щеках под щетиной выступал болезненный румянец. Аппетита у него не было, поэтому Серрет слопал угощение за двоих.
Уилл и доктор Гаштольд сошлись на мнении, что Сердцеед, действительно, считает жертв бессердечными суками, мясом, не испытывает угрызений совести. Он не создает определенный образ намеренно, он следует своей собственной системе символов, в которой он сжирает сердце врага, вершит справедливый акт, во имя возмездия и одновременного желания угодить альтер эго. То, что он сам себе противен – вне зависимости от убийств – было лишь следствием его психологической травмы.
Но он хорошо притворяется. Его образ в обычной жизни – выстроенный годами фасад, бесчувственная маска.
Аллекс видел много монстров, много пустых глаз, бездушных тел нарциссов и психопатов, мертвых оболочек, но этот, по словам Уилла, был жив – и будто умирал в агонии, надеясь на несбыточное осуществление мечты в избавлении от страданий. Аллексу казалось, если он увидит Сердцееда, он сразу поймет… От таких веет жутью, даже если они притворяются обычными людьми.
Три коротких вибросигнала прозвучали из кармана куртки агента Серрета. Когда юноша достал телефон и прочел сообщение, лицо невольно вытянулось от удивления.
«Он похож на лесную куницу, – вспоминал доктор Гаштольд слова недавней своей пациентки. – У него острые зубы и когти, сильное ловкое тело, пушистый хвост…»
Аллекс Серрет был, действительно, похож на зверька, наивного и доброго, но способного проглотить жертву в два раза крупнее себя. А еще он был внимателен с теми, кого считал друзьями… Он то и дело поглядывал на мрачного Уилла, но к концу встречи удостоверился, что доктор Гаштольд не хуже него заметил подавленное состояние специального агента Гатти – и сказал, что подождет в машине.