Артур многое мог бы сказать на этот счет, но предпочел послушать, что скажет Гренхерн.

– Вы ошибаетесь, моя госпожа. – В голосе лектора меж тем послышалась улыбка. – Вам ведомо, что некогда, давным-давно, наш мир сокрушила Великая Тьма. То были ужасные дни – дни разрушения, дни забвения, дни скорби. Повелители прежних империй сошлись в битве и истребили друг друга. Силы, не поддающиеся человеческому пониманию, оказались высвобождены на свободу. Все прежние великие города лежали в развалинах, стерты до фундаментов были крепости, а остатки человечества вымирали средь стужи и голода. Сгинули и закон, и порядок, предались забвению знания. Даже сейчас, спустя две тысячи лет, мы не умеем многого, доступного нашим предкам. Тогда, среди немногих выживших, нашлись смельчаки, что взяли оружие в руки – и стали защищать прочих людей от бандитов и убийц, бродивших повсюду. Эти люди вновь писали законы, восстанавливали разрушенные прежде связи, – и положили в итоге начало дворянскому сословию.

– Я понимаю, мэтр, – сказала Айна сдержанно. – Но все же герои тех лет были обычными людьми, правильно? Они могли родиться мастеровыми или фермерами, когда случилась та давняя катастрофа.

– Я считаю, – сказал Гренхерн мягко, – их избрало само небо. Избрало, чтобы спасти нас всех. Они заключили союз с фэйри – и подняли наш мир из праха. Тогда человечество и разделилось на защитивших его и оказавшихся под защитой. И нынешнее положение – естественное следствие того, давнего разделения. Мы, живущие сейчас, неотделимы от выбора, сделанного нашими далекими предками. Ибо они живут и в нас, и каждое принятое ими решение есть также и наше решение. О нет, родиться наследником графа ли, кровельщика ли – вовсе не случайность. Ибо каждый из нас в известном смысле и есть тот граф или тот кровельщик, что положил начало нашему роду. Это очевидно. Взгляните, к примеру, на своего отца, лорда Раймонда, и сравните его… скажем, с его прадедом, Золотым Герцогом Радлером. На фамильных портретах они неотличимы друг от друга, а любое деяние лорда Радлера, описанное в хрониках, вполне могло быть совершено вашим отцом. То же самое можно сказать и о ком угодно еще. Разве Джейкоб Эрдер не есть точная копия своего далекого предка, воспетого в песнях? Того, что был верен рыцарской чести настолько, что она привела его к безумию и смерти?

– Эрдеры ненавидят нас, – задумчиво сказала Айна. – Так говорят все. Ненавидят всегда в спину, и никогда – в лицо. Они так и не простили нам смерти лорда Камбера… На Зимнем Балу я встретила герцога Эрдера… Он раскланялся со мной и немного поговорил, очень учтиво. Даже потанцевал… Но я видела его глаза. Такие холодные… Господин наставник, они наши враги и всегда ими останутся.

Артур спрыгнул на пол и подошел к двери:

– Пустое, сестренка. Ты наслушалась сплетен.

Айна Айтверн, сидевшая на скамье перед столом наставника, спиной к коридору, резко развернулась и вскочила на ноги. Ее волосы цвета свежего меда разлетелись по плечам.

– Артур! Вот так сюрприз! Рада тебя видеть. Но ты пришел сюда незваным, – добавила она немного строго.

– Я всегда прихожу незваным, – признался молодой человек, крепко обнимая сестру и проводя губами по ее щеке. – В уплату за то, что не появляюсь вовсе, если позвать.

– Честности у тебя не отнимешь, – засмеялась Айна, ускользая из его рук и делая шаг назад. – Отец очень беспокоился, – сказала она тихо.

– Совершенно зря, – беспечно махнул рукой Артур. – Что со мной может случиться, если я лишний раз не переночую дома? Бессонница? Так это даже к добру. Излишний сон расслабляет, отупляет и лишает сил.