Платье из алого бархата мерцало в пламени зажженных свечей, оно прекрасно гармонировало с изысканно украшенными рукавами и лифом, а изящное декольте, частично обнажающее грудь, довершало эту картину. Кожа, белая и гладкая, как алебастр, казалось, не могла быть частью человеческой плоти. Темные волосы резко контрастировали с цветом кожи, так же как и ресницы, обрамляющие прекрасные глаза, похожие на полыхающий аквамарин, а губы, полные и неподвижные, могли посоперничать с ярким летним яблоком, таким же красным, почти алым. В какой-то момент Джулиан был готов поверить, что с них начнет капать прозрачный ароматный сок.

Она казалась скульптурой, волшебно сочетавшей цвет и природу – снег, уголь, драгоценные камни, кровь… Наконец пораженный Джулиан Гриффин нашел в себе силы вздохнуть, и его сердце обрело способность биться, снова возвращаясь к жизни.

Он внутренне подобрался, приходя в себя: в конце концов, она была всего лишь женщиной!

Джулиан приблизился к помосту и, остановившись, отвесил низкий учтивый поклон.

– Счастлив видеть вас, леди Фокс.

– Сэр Гриффин, – задумчиво произнесла Сибилла Фокс в ответ, причем ее поза нисколько не изменилась, – вы принесли сюда младенца, очевидно, полагая, что ему самое место в осажденном замке? Смелый шаг!

Леди Сибилла была вооружена изящным кинжалом, прикрепленным к поясу прекрасной золотой цепью, поэтому сохраняла спокойствие. Она была уверена, что в один миг сможет выхватить оружие и метнуть его в мужчину, стоящего перед столом, который был настолько глуп, что появился в ее доме, наивно полагая, что она отпустит его обратно. Одним легким движением руки она пошлет смертельный клинок ему в глаз, и Джулиан Гриффин рухнет на каменный пол, словно фазан с небес, подстреленный на охоте. Затем она прикажет сбросить его тело с крепостной стены в гущу королевских солдат, как символ начала, несомненно, самой страшной осады в истории Англии.

Но он притащил с собой младенца… И это перед началом осады Фолстоу…

Джулиан Гриффин воспринял ее слова с таким видом, словно осуждал сам себя за необдуманный поступок, и виновато опустил голову, покрытую рыжевато-коричневой шевелюрой.

– Люси – моя дочь. Я не расстаюсь с ней никогда и нигде. Надеюсь, вы не возражаете против этого?

– Еще как возражаю, – ответила Сибилла. – Замок Фолстоу – не место для детей, особенно в такую ночь, как эта.

– Я могу лишь попросить прощения за столь излишнюю самоуверенность, – произнес Джулиан, стараясь говорить как можно мягче.

Сибилла прекрасно поняла, что Гриффин старается выставить себя эдаким простачком в ее глазах, и это лишь усилило негодование женщины.

– Итак, что вам угодно, сэр Гриффин?

– Я уверен, вы и так это знаете.

Вздохнув с мрачным видом, Сибилла полностью откинулась на спинку стула и сцепила пальцы на груди.

– Очевидно, вы собираетесь захватить Фолстоу, но, думаю, он не достанется вам столь легко, как вы полагаете. Это мой замок. Мой и моей семьи. И я готова биться за него до последнего.

– Леди Фокс, вы должны понимать, что все последствия такого упорства падут на вашу голову, – заметил Джулиан. – Эдуард требовал вас к себе не меньше шести раз.

– Восьми, – поправила его Сибилла.

– Итак, – продолжал Джулиан, – восемь официальных вызовов в парламент! И это не считая бесчисленных приглашений ко двору для частных аудиенций. Все споры насчет Фолстоу не утихают с момента кончины Мориса Фокса, обстоятельства смерти которого подлежат расследованию.

– Зачем? – Сибилла вызывающе посмотрела на Гриффина. – Моя мать владела замком на законных основаниях еще при покойном отце Эдуарда. Неужели этого недостаточно нынешнему монарху?