Ну а пока, оставленный ими в покое, Дарник полностью переключил себя на жениховские единоборства, для которых на Сизом Лугу имелся широкий простор. Тут он действительно показал себя во всей красе. Что на кулаках и на деревянных мечах, что во всех видах метания – очень скоро выяснилось, что ему нет равных ни среди каменской, ни заволочской молодежи. Наученный неприятным опытом, Дарник с тревогой ожидал всеобщего отчуждения. Но, странное дело, то, что в Бежети поставили ему в укор, на Сизом Лугу сделало его настоящим героем. Даже восемнадцатилетние переростки, которым было уже не до поединков, смотрели на него с любопытством и уважением.

Больше всего изумило Маланкиного сына, что все те, кого он побеждал, уже на следующий день становились его лучшими друзьями, словно синяки и испытанное от поражения унижение пробуждали у них к противнику самые теплые чувства, – уж он-то никогда бы не стал заискивать перед человеком, побившим его.

Среди каменчан выделялся четырнадцатилетний Клыч, беловолосый крепыш, с пренебрежением смотревший на деревянные мечи и не расстававшийся с двумя кистенями, на которых вместо железной гирьки висело по деревянному шару, обернутому для смягчения лисьим хвостом. Но и смягченными шарами удар получался такой, что любой противник тут же выбывал из поединка. Другого оружия Клыч не признавал. Дарник вышел сражаться против него с двумя деревянными мечами, надеясь намотать на лезвия ремни кистеней и вырвать их из рук противника. Но тот разгадал его намерение и вовремя уворачивался. Так они долго кружили друг против друга, ловко уходя от ударов и выжидая удобного момента, пока Дарник, потеряв терпение, не метнул один из мечей в грудь Клыча. Бой прекратился. Зрители заспорили: правильно он поступил или нет? Клыч сам положил конец спору, признав, что в настоящем бою он был бы уже мертв.

Поединок между ними на кулаках не выявил явного победителя. Выдержав дважды прямой удар Дарника, каменчанин просто бросился ему в ноги и, захватив лодыжки, опрокинул на спину. Так потом они все время и бились: Клыч, невзирая на встречные удары, лез к Дарнику вплотную и, обхватив руками, старался повалить, и нередко ему это удавалось. Впрочем, никто из подростков явной такую победу не называл, все понимали, что Клыч просто нашел способ преодолевать сокрушительные удары Рыбьей Крови, и только. Тем не менее Дарник чувствовал себя крайне неловко и на какое-то время перестал мериться со столь неудобным противником силами.

К середине лета, однако, значение всех единоборств резко упало. Парней постарше гораздо больше стали занимать игры вместе с девушками, где можно было участвовать в догонялках, прыгать через костры и иметь повод прикоснуться друг к другу. Дарник не видел в таком веселье особого смысла и предпочитал не участвовать. Клыч тоже держался в стороне, но уже в силу своего легкого заикания, которого он перед девушками стеснялся. И вот, часто оставаясь вне игр, они как-то с Дарником случайно разговорились. Выяснилось, что Клыч тоже умеет читать и мечтает вырваться за пределы непролазных лесов в другую жизнь. Вдвоем подготовиться к ней, то есть стать умелыми бойниками, казалось гораздо сподручней, и из постоянных противников они очень быстро превратились в закадычных напарников.

Несмотря на юный возраст, им уже было чем поделиться друг с другом: Клыч обучал товарища, как владеть левой рукой наравне с правой, а Дарник – своим приемам кулачного боя. Вскоре у них появилось излюбленное место, где они могли в уединении сколько угодно упражняться во владении любым оружием. Как-то Дарник рассказал приятелю о ловких воинах Востока, которые могут ловить пущенные в них из лука стрелы. Насчет перехвата пущенных стрел ничего так и не вышло, но вот ловить брошенную с десяти шагов сулицу они оба спустя какой-то месяц научились.