Опять звучит голос. Уже другой, женский.
«Привет! Много о тебе слышала».
Маленькая головка в обрамлении коротко подстриженных волос быстро кланяется.
Что-то он про нее говорил… Что она в университете в каком-то клубе числилась с младшего курса? На щеках ямочки и никакой косметики; прямо фрукт, выращенный на органике.
Он уходит к ней, к этой смазливой девчонке. Она уже дожидается его на новом месте.
Когда он сообщил об этом, я пожелала ему счастья и спросила, почему бы им не связать себя узами.
Он подумал несколько секунд и ответил:
– Когда все утрясется.
И вот я и думаю: что бы эти слова значили?
Что должно утрястись? Что надо сделать, чтобы все утряслось?
«Когда все утрясется…»
Я вспоминаю, каким голосом он произнес эти слова, и перед глазами возникает выражение доброжелательности и сдержанности, которое я часто вижу на его лице. Он так же, как и я, хорошо умеет держать в узде эмоции. Когда он сталкивается с серьезной конфликтной ситуацией или хочет скрыть то, что не должен говорить ни в коем случае, на его лице обязательно всплывает необыкновенно добрая улыбка.
Раньше эта его способность восхищала меня, я разделяла его чувства, даже уважала их, но сейчас эта улыбка кажется мне странной и пугающей.
Я начала испытывать страх с того момента, когда мы решили съехать с квартиры и разойтись в разные стороны. Поняла, что дальше вместе жить нельзя. Хотела, чтобы день расставания наступил как можно скорее, и в то же время боялась его прихода.
Что будет, когда этот день придет?
Я не смогу уйти без разговора об этом. Пока в душе остаются сомнения, это невозможно.
Скажет ли он мне правду? И если скажет, поверит ли, когда я скажу, что не выдам его? К какому заключению придет неведомая мне сторона его души – темная и жестокая? Ведь, с его точки зрения, для человека, собирающегося начать новую жизнь, я не более чем препятствие на этом пути.
А раз так, то сегодняшняя ночь лучше всего подходит для того, чтобы я исчезла?
Могу представить, как он скажет: «Как мы съехали с квартиры, так я ее больше и не видел».
Вот почему я много раз говорила ему про Вьетнам, хотя ехать туда вовсе не собиралась, – он должен как следует подумать, прежде чем решиться на какое-то действие. Ведь моя подруга может поднять шум, если я вдруг исчезну. А ему это совершенно не нужно. Мне после расставания с ним еще пожить хочется. Попробовать, как жизнь будет без него. Мысль о том, что, избавившись от меня, он как ни в чем не бывало заживет с этой девицей, невыносима.
И тут в мои раздумья вторгается еще один голос – шепот моего другого «я»:
«Нельзя ли убить меня прямо этой ночью? Просто взять и оборвать мою жизнь?»
Легкий ветерок ласкает щеки.
За окном полная темнота. И проникающие через него дуновения представляются мне приглашением самой смерти, пытающейся искусить меня. В груди звучит шепот:
«Есть один способ покончить со всем».
Еще в детстве у меня родилось представление, что жизнь невероятно мимолетна. Я пыталась не думать о своей страшной догадке, делая вид, что она не имеет ко мне отношения. Но бывали моменты, когда мне хотелось, чтобы все, что меня окружает, исчезло без следа вместе со мной.
Я могу умереть, например, или попрощаться навсегда.
Могу выбрать любой из вариантов.
Но мир из-за этого не остановится.
Я лениво подползла к окну и через сетку посмотрела в темноту.
Он убил того человека, а этой ночью убьет и меня. Мой прах где-нибудь закопают, а он будет жить с этой девицей, и мир тоже будет существовать дальше.
Если итогом ночи станет моя смерть, то салат, стоящий сейчас на чемодане, весь сегодняшний разговор – все это исчезнет без следа, как лопающиеся на мыльной пене пузырьки.