В комнате сидела тетка Наталья. И только я собралась обратиться к ней с вопросом, как она заговорила первой:

– Спросить чего хочешь, дочка?

Я кивнула.

– Скажите, тетя Наташа, где я могу найти Татьяну Андреевну Галкину? Ту, что с Михеевым жила.

– А-а, – протянула она после моего вопроса и слегка улыбнулась. – Тебе Танька Курилка, значит, нужна. Дом ее на Молодежной улице, второй справа, – пояснила женщина, указывая в окно на небольшую улочку, дома на которой были, как близнецы-братья, все на одно «лицо». – Колхоз построил эти коттеджи в былые времена, когда богатым еще был. Так и стоят до сих пор. Тебя проводить или сама найдешь?

– Найду, – заверила я ее и, выйдя из дома, сразу направилась в сторону Молодежной улицы (надо же, все-таки у улиц здесь, оказывается, есть названия!), рассматривая этот край деревни, где мне предстояло прожить, по всей видимости, несколько дней. Мне хотелось поскорее разобраться с тем, где и что находится, и более не приставать с вопросами к прохожим, как и куда пройти.

Не спеша продвигаясь в нужном мне направлении, я задала себе попутно вопрос: «Почему „гостиницу“, в которой меня поселили, именуют Красным уголком? Странно как-то. Надо будет при случае выяснить, откуда взялось это название«.

Издалека коттеджи казались совершенно одинаковыми, сейчас же, подойдя поближе, я начала замечать в них различия. Причем различия кардинальные. Некоторые дома были любовно обустроены: сверкали чистотой и новенькой краской. Другие же, напротив, имели заброшенный и неухоженный вид. Старая краска облетела, а новую много лет никто не наносил. Часть из них имели добротные заборы и надворные постройки, у прочих и заборы, и надворные постройки вовсе отсутствовали.

Именно таким, неухоженным, оказался дом Татьяны Галкиной, то есть Таньки Курилки, как ее здесь звали – видимо, потому, что она много курила. Уже с улицы было видно, что хозяева здесь живут нерадивые. Забор, давно требовавший ремонта, местами завалился. Двор порос травой. Причем высоченные кусты прошлогодней травы соседствовали с вновь пробивающейся зеленью. Только узкая протоптанная среди зарослей дорожка вела в сторону крыльца. На окнах отсутствовали занавески. Некоторые из окон были закрыты давно выцветшими на солнцепеке газетами, другие – не имели даже стекол.

Я подошла к крыльцу и постучала в дверь. Тишина. Я, немного помедлив, снова постучала, теперь уже увереннее и громче. Через пару минут за дверью что-то зашевелилось, зашуршало и раздался голос:

– Кто там?

– Простите, здесь живет Галкина Татьяна Андреевна? – задала вопрос я.

Еще через пару минут дверь наконец открылась, и из нее вышла хозяйка дома. На вид ей было лет под шестьдесят. Небольшого роста, среднего телосложения. На голове коротко стриженные волосы, похоже, когда-то подвергавшиеся химической завивке. Впрочем, ничего необычного в данной женщине не было – женщина как женщина. Разве что лицо ее имело желтовато-серый оттенок. Вот, пожалуй, и все.

Женщина посмотрела на меня, провела ладонью по лицу и заговорила:

– Я Татьяна Галкина. А че вы хотите?

Речь ее очень отличалась от речи нормального человека. Она как-то странно произносила шипящие звуки, а часть букв в ее лексиконе отсутствовала вовсе. Поэтому мне стоило большого труда понять, что сейчас сказала хозяйка дома.

Пытаясь сосредоточиться, я осторожно начала свой запланированный допрос.

– Я могу с вами поговорить? – спросила я в первую очередь.

– Конефно, конефно! – засуетилась женщина, пропуская меня в дом. – Пвоходите.

Я проследовала в помещение за хозяйкой. Сразу, еще в коридоре, в нос мне ударил ужасный запах. Он был невыносим, и спутать его было нельзя ни с чем – то был запах мочи.