– Видел?

– Видел. И снимки должны получиться!

– Они нас не засекли?

– Меры бы приняли. Нет, думаю, даже не предполагают.

– Передавай материалы на Совет. Мы их прищучим! Вечно лезут поперёк батьки.

– И друг с другом ещё не ладят!

– Слушай, а что это они делали?

– Да откуда я знаю? А почему ты так заинтересовался?

– Да тоже подумал, зачем у меня это… Может, попробуем, как они?

– А в отчёте что напишем? Если кто-нибудь пожалуется?

– Я есть хочу!

– А вот ты о чём… В принципе, жаловаться некому потом будет… Ладно, давай! Только один раз!

– Ты кого будешь искать?

– Там рядом пляжик был, там всё время кто-нибудь купается! Пошли?

– Пошли! Только быстро, одного берём и уходим!

– Давай эту… Как та, которая с Омеги? Ну, Оля, что ли? Такую же?

– Вдвоём?

– Мало?

– Пошли, попробуем!

Два уфолога с фотоаппаратами и приборами для определения присутствия внеземных цивилизаций зашагали к пляжику, где купалась группа молодёжи и слышался смех. Уфологи очень хотели есть. И попробовать себя в роли людей им стало очень интересно…

По-человечески интересно… Попробовать…

Сорок тысяч километров нейронов головного мозга не хотели согласовывать свои электрические импульсы с компьютером! И не собирались даже. Общая длина нейронов, если их расположить в одну цепочку, превышает длину экватора Земли, но толку от этого не было никакого. И работало, судя по некоторым данным, два – три процента от всего головного мозга, но и этого было много для компьютера. Мозг компьютер не воспринимал, как равного и не хотел с ним сотрудничать. Компьютер отвечал ему тем же, также не замечая его и никак не реагируя на него. Влад уже два месяца просиживал дни и вечера перед домашней железякой, только называемой персональным компьютером, обвешанный кучей датчиков от аппарата для снятия электроэнцефалограммы. Старый списанный аппарат он достал в ЦГБ, где работали его знакомые, то ли действительно списавшие, то ли просто продавшие этот аппарат. Это было неважно, главное, что аппарат работал и какие-то сигналы на компьютер всё-таки шли. Но, очевидно, не доходили – искусственный мозг игнорировал живой.

– Папа, можно я поработаю?

Яше было всего пять лет, но к компьютеру он уважения не испытывал.

– Давай, работай!

Влад снял наушники, отцепил со лба, шеи, рук датчики на лейкопластырях и передал в управление искусственный мозг сыну. Второй месяц непрерывных попыток хоть что-то сделать, связаться с компьютерным мозгом, оканчивался неудачей. Посмотрев напоследок, как Яша откуда-то, из неведомых Владу возможностей машины, вытаскивает фигуры разных цветов, преображает их в листики, овалы и вопросительные знаки, Влад ушёл на кухню. Там были кофе и телевизор, по которому показывали бокс и новости. Там не было компьютера и датчиков с лейкопластырями, там была жена с блинчиками и дверь на балкон, откуда можно было понаблюдать за людьми, у которых, почему-то, не было желания связать свой мозг с компьютерным, вследствие чего они жили легко и непринуждённо, гуляли, любили, пили вино и пиво, и вообще, наслаждались жизнью. Погружённый в эти философские мысли с чашкой кофе в руке, Влад не сразу услышал, что его зовут.

– Влад, там Яша что-то кричит!

Катя прикоснулась к его плечу, возвращая мужа в реальность.

– Папа! – звал сын, – Он выключился!

То, что компьютер теперь включится не скоро, стало ясно сразу. «Windows» слетел, каким-то образом круги и квадратики сына подтолкнули железяку на то, что обычному человеку сделать было достаточно сложно – дать указание компьютеру убить самого себя, стерев всю программу добровольно. Уничтожить память, деградировать как персональная личность.