Когда папа принёс домой щенка, которого ему подарил кто-то из друзей-охотников, все домашние были просто в восторге от него. Он был такой милый и забавный: сам кругленький, как шарик, а ушки – кудрявенькие и длинненькие. А ещё он был чёрный, как жук. Бабушка так сразу и назвала его – Жук.

– Сеттер! – гордо сказал папа. – Будем с ним осенью на охоту ходить.

Бабушка хмыкнула и произнесла своё любимое «Ну-ну». Она часто так говорила, когда сомневалась в чём-то или выражала своё неодобрение. Увлечение папы охотой бабушка считала баловством и пустой тратой времени: как правило, никакой добычи папа не приносил.

Однако к Жуку строгая бабушка отнеслась очень даже хорошо: всегда давала ему что-нибудь вкусненькое, разговаривала с ним, и щенок чёрным шариком повсюду катился за ней по двору, где у бабушки всегда было полно дел. В хозяйстве была корова, поросёнок и куры. Все они были на попечении бабушки.

Особенно Жуку нравилось наблюдать за кормлением кур. Бабушка громко кричала «Цып-цып-цып!», потом разбрасывала зерно, и куры, с кудахтаньем, сбегались со всех сторон и начинали бодро клевать. Жук, словно пастух, отвечающий за сохранность стада, возбуждённо бегал вокруг птиц, а они не обращали на него никакого внимания.

Но в один день всё изменилось. Во время очередного кормления Жук внезапно ворвался в гущу обедавших пернатых и цапнул за хвост петуха. Тот с истошным криком взлетел вверх, а на землю, медленно кружась, опустилось радужное перо из его хвоста.

Потрясённая бабушка тут же схватила в охапку виновника и задала ему хорошую трёпку. Затем она засунула его в конуру, где он просидел до вечера, жалобно скуля и умильно поглядывая на бабушку, как бы извиняясь за содеянное.

– Ну-ну, – сказала, наконец, бабушка и выпустила провинившегося пса на волю.

За ужином, рассказывая домашним о проступке Жука, она многозначительно посматривала в сторону папы.

А папа воскликнул обрадовано:

– Ну, наконец-то! Инстинкт охотничий в собаке проснулся! Осенью на уток его возьму. Пора из пса охотника делать!

– Ну-ну, – сказала бабушка и многозначительно посмотрела на маму, которая лишь пожала плечами и попыталась перевести разговор в другое русло. И тогда бабушка поняла, что воспитанием Жука, кроме неё, заниматься никто не станет.

А на дворе, тем временем, не всё было так спокойно и размеренно, как прежде. Куры выражали явное беспокойство при приближении Жука: опасливо косились на него и старались скрыться в дальних уголках двора и даже за огородом. Петух выпячивал грудь и издавал воинственные крики, но, в итоге, следовал за курицами, подальше от длинноухого разбойника.

Бабушку тревожило такое положение дел: куры могли найти более безопасные места, чтобы нести яйца. Она подозревала, что Жук и в курятник тайком от неё наведывался. Вскоре опасения бабушки оправдались. Она обнаружила, что одна из лучших несушек перестала нестись в курятнике. Этой курицей была Жаба. Да-да, именно так её и звали! А всё потому, что кудахтанье несушки напоминало кваканье жабы, да и перья у неё были необычного грязно зелёного цвета.

– Ну, вылитая жаба! – заметила как-то раз бабушка, – и это прозвище сразу же прилипло к квакающей курице. Однако у Жабы было достоинство, за которое бабушка её ценила и выделяла: она не только чаще других куриц неслась, но и яйца у неё были крупные, чистые – одно к одному!

И вот, уже который день бабушка перестала находить в курятнике яйца Жабы. Бабушка, как настоящий сыщик, выслеживала курицу, бежала во двор каждый раз, заслышав торжествующее кваканье несушки, оповещавшей о новом яйце, но так и не находила места, где пряталась курица. Появлялась она неожиданно, когда бабушка уходила по другим делам, и как ни в чём не бывала, важно прохаживалась по двору в сопровождении Жука, с которым подружилась странным образом.