Так много свободного времени Венере Сергеевне ещё не приходилось иметь. Вот уж действительно – свободное время, потому что из-за лонгета из гипса она не могла многого делать, да и врачи так велели: покой и покой. Хлебом её и рыбой кота обеспечивал Борис Прохорович, учитель, а Елизавете Фёдоровне часто ходить на третий этаж было тоже не под силу: у неё сердце барахлило.

У военного номерного завода была своя поликлиника и стационарная больница на окраине городка среди леса и сосен, с прогулочными дорожками и лавочками. Для своих пациентов посылалась специальная машина-автобус, прямоугольная, болотного цвета с красными крестами: везти больных заводских в поликлинику на лечение. В машине уже ожидали другие больные, помогали взобраться, и уже с Венерой Сергеевной заворачивали ещё за двоими. В основном, все «ломанные», костыльные.

Так вот, ездил с ними мужчина один, тоже нога в гипсе. Весёлый такой и собою, что называется, видный. Он Венере Сергеевне нравился. Не как-нибудь там, а просто нравился. Вообще все нравились ей, случайные попутчики, сведенные на время общей бедой – болезнями. Как-то по-другому с ними она себя чувствовала, проще, веселее. Даже и сама вроде делалась другой и, отвечая на вопросы, не анализировала потом как обычно, не различала граней между тем, что можно было сказать, и тем, что лишнее сказала, – отвечала, да и всё.

Ну, ясно, все делились новостями о своём самочувствии, и охотно и щедро – советами друг другу, рецептами, которые лично испробовали.

– Змеиный яд? – оживлялся тот мужчина, Степан его имя. – я много им лечился когда-то, – и насмешливо добавлял: – Так что весь я ядом пропитан и ужалить могу, как змей. —

– Да? – подхватывала разговор другая женщина. – А у меня хондроз! Так ты дорогой, прибегай в наш цех меня покусать в спину, – под общий хохот показывала она на поясницу, – ладно? Мне змеиный яд полезный! —

Даже и про жизнь свою успели некоторые рассказать. У Степана, например, жена три года назад умерла, дочка замуж вышла и уехала, остался он один.

– Не женишься-то почему? —

– Найти не могу по душе, – и взглянул почему-то на Венеру Сергеевну.

– Под пятьдесят уж, наверное, а всё ещё – по душе! Ищешь! —

– А как же, – он опять посмотрел на Венеру Сергеевну, чем и разволновал её маленько. А потом спросил её неожиданно: – Вам сколько лет? – вероятно токарь завода не слышал о приличиях: не спрашивать женщин о возрасте…

– Мне? – она помолчала и рассмеялась. Смешно ей стало, потому что всегда раньше пожимала плечами, когда другие женщины сбавляли себе возраст, а сейчас самой почему-то не хотелось называть свои года.

– Да вот, получила я недавно бессрочный постоянный паспорт, – ответила она, – Сколько захочу теперь, столько и буду жить! —

– Это точно! – и снова все засмеялись, так и не узнав её возраст.

А потом довелось им вдвоем ехать со Степаном. Венера Сергеевна тщательней обычного оберегала свою ногу на поворотах, водитель ехал быстрее обычного, она поддерживала её двумя руками и делала вид, что только этим и занята. Потому что чувствовала: что-то произойдёт. И произошло.

– А вы бы не пошли за меня замуж? – бухнул Степан напрямик. – Как я понял, вы одна? —

Венере Сергеевне хоть из машины не выпрыгивай. «Это ей-то – замуж?!».

– Простите, конечно, если что не так, – продолжил он. – В такой обстановке, конечно… Но вы подумайте всё же, ладно? – И Степан, сдвинув шапку на затылок, провёл по лицу ладонью, будто умывался после тяжкой работы, видно так переживал, нелегко, чтобы задать этот вопрос свой.

Больше на санитарной машине Венера Сергеевна не ездила. Ходили на конечную троллейбусы и там от кольца было недалеко пройти по тротуару.