В то время я пережил страшную депрессию. Позже, когда я уже смирился с потерей своей возлюбленной, то поклялся, что больше никогда и никого не впущу в своё сердце и повешу на нём табличку: «Вход закрыт – баста!». Как ни странно, табличка сработала.

За двенадцать лет моё разбитое сердце не откликнулось ни на один стук. Я встречал много красивых девушек, но победы над ними были такими легкими, что и победами-то их назвать нельзя потому, что эти девушки готовы были на собственных руках отнести меня к свадебному алтарю.

Многие семьи нашего круга мечтали увидеть своих дочерей в семье пана Мале, а меня – зятем. Только ни одна из этих девушек не могла заставить биться моё сердце сильнее обычного, чтобы один только её взгляд смог вызвать во мне восторг.

Бог мой, а эта болезненная слабость к блондинкам, которая преследовала меня всю жизнь! Но Ружена не блондинка, а очень эффектная шатенка. Наверно, я болен? Нет, диагноз не верен: мне нравиться эта чертовка из кафе.

Меня успокаивает только то, что она не совсем в моём вкусе, то есть она не блондинка. К её огромным зеленным глазам очень подошли бы локоны света солнца. А фигурка! Ни убавить, ни прибавить. Чего не отнять, того не отнять. Даже Эльза не была такой стройной и высокой, как эта девушка из кафе. Вот только её безобразная униформа наверняка скрывает многие достоинства. Хотя любой нормальный мужчина с богатым воображением может себе представить, какие шикарные формы скрывает эта роба.

Страшно представить, что бы сказал высший свет, если бы у пана Мале, самого завидного жениха Праги, была супругой обычная официантка. Боже, какой скандал! Нет, нет, нет и ещё раз, нет. Всё! О ней надо забыть, как о страшном сне.

Слабое воспитание позволяет ей проигнорировать мою табличку: «Вход в сердце закрыт!» – продолжал возмущаться Иржи. – А она проникла, как воровка, да ещё дерзит. Ничего, я ей покажу, как беспокоить порядочных и уважаемых людей. Уж ей-то своё сердце не отдам, пусть даже и не мечтает.

По-моему, я перегнул палку. Дело вовсе не в ней, дело во мне. Это я размечтался, что такая девушка может мечтать обо мне, – с досадой подытожил свои грустные размышления Иржи. – Сколько ей лет? Семнадцать? Восемнадцать? Кто её родители? Где она живет? Я ничего не знаю о ней. Знаю только то, что у неё самые прекрасные глаза и ослепительная улыбка. Я взрослый мужчина, мне давно за тридцать, а она девочка в сравнении со мной: юная, хрупкая и ангельской красоты.

Папа, папа, как мне нужен твой совет. Я до сих пор жалею, что не рассказал тебе тогда о моих чувствах к Эльзе, а когда захотел рассказать, было уже поздно.

Если бы ты знал о наших отношениях с Эльзой с первого дня, то я уверен, подсказал бы мне верный путь к сердцу этой девушки. А вместо этого ты старался бороться с результатами моей безответной любви.

Если и на этот раз моя любовь останется безответной, то мои друзья будут считать меня полным неудачником в делах сердечных. Мне надо всё хорошо взвесить прежде, чем что-то предпринять.

Ссора сегодняшним утром с Руженой произошла как нельзя кстати. Надеюсь, Бьянка и мои друзья даже не догадываются о моих истинных чувствах к этой девушке.

Пора начинать работу. Через десять минут совещание, потом обход больных, две операции по плану, а завтра я обязательно с ней встречусь, – решил для себя Иржи.

До чего же у неё потрясающая улыбка, от неё невозможно оторвать взгляда. А как она прекрасна в гневе! А с каким достоинством защищала себя! Жаль, что свидетелями нашей ссоры с ней были мои друзья. Именно восхищение моих друзей этой чертовкой и вызвало во мне неадекватную реакцию.